Янко не мог сдержать улыбки. Баронесса все молодеет. В беленьком платьице она выглядит такой свежей и резвой, точно ей двадцать лет. Соня кажется гораздо старше матери. Она похудела, у нее утомленное, скучающее выражение лица. Она пыталась улыбнуться, но улыбка в последнюю секунду застыла на ее губах. Она смертельно устала от этих вечных переездов, пишет она в каждом письме. Ах, эти седовласые американские дамы в пенсне, все на одно лицо, и совершенно одинаковые хорошенькие молодые девушки, ласково прижимающие висок к щеке танцора, одинаковые загорелые теннисисты с пустыми гладкими лицами, всю свою жизнь не знавшие никаких забот. У английских и американских туристов вошло теперь в моду таскать с собой граммофоны, и во всех отелях слышатся одни и те же душещипательные love songsСсылка19, которые распевают одни и те же шепчущие баритоны и пошлые негритянские хоры. С ума сойти можно! Но если она устала, почему она не возвращается? Тут снова вмешивается Жак со своим старым советом: просто не посылать больше денег. Жака, конечно, здесь нет, очень жаль. Он в Мексике. Но, несмотря на это, Янко видит, как Жак сидит в кресле, обхватив руками колено, и Янко беседует с ним. По вечерам, когда Янко остается один в своей комнате, он частенько ведет такие разговоры с Жаком. Да, Янко не нравится застывшая улыбка Сони. Но он не хочет показаться нетерпеливым. Соня обещала ему вернуться к первому апреля. А Соня никогда не нарушает своего слова, ты знаешь это, Жак! Янко не отрицает, что это вечное ожидание мучительно, он весь извелся... Но ведь оно не будет длиться вечно. «Ну, тогда возьми и слетай туда, — нетерпеливо говорит Жак. — Закажи себе по телеграфу билет, возьми саквояж и отправляйся! Ты летишь все на юг, потом через море, вот Александрия, вот Каир, все дальше, дальше, а вот и Ассуан, — стоп, приехали! Представь себе, какое удивленное лицо будет у Сони!» Янко отчетливо слышит голос Жака и его тихий довольный смешок.
Нет, он не может лететь туда. Как раз в эти дни не может. Он сделал Соне одно очень важное предложение, и она должна спокойно и не спеша обдумать его, для этого ей нужно время. За неделю до первого апреля он встретится с ней в Вене, он предложил ей обвенчаться там. Он рассказывает об этом Жаку, хотя тот и улыбается немного насмешливо.
Он рассказывает Жаку все. С кем же ему еще поделиться? Жак должен прочесть и последнее письмо Сони с ее рисунками. Соня просила Янко, чтобы он позволил ей самой обставить свои комнаты после приезда. Она день и ночь фантазирует и строит планы, и это помогает ей коротать бесконечные вечера, когда в холле гремит джаз-банд. Ей хотелось бы иметь свою библиотеку из лучших произведений мировой литературы, — пусть даже очень небольшую! Она уже сейчас так радуется этой библиотеке. Но самая заветная ее мечта — это музыкальная комната. Рояль, фисгармония и, если можно, Янко, маленький орган! Она была бы счастлива! Ее дом должен стать музыкальным центром города. Она прислала эскизы для музыкальной комнаты и спрашивала мнение Янко. На одном эскизе потолок был в виде глубокого свода, он должен быть темно-синий, как ночное летнее небо. На других набросках были египетские мотивы. Как просто и ясно пишет Соня!
Янко чувствует теперь, что Соня где-то совсем близко, рядом с ним. Она кажется ему прекрасным тихим пламенем, которое согревает его и своим невыразимо мягким светом освещает самые затаенные уголки его сердца.
Янко улыбается. Улыбка преображает его лицо, и он вдруг кажется на много лет моложе, совсем мальчиком. О, Соня не знает еще, какой он для нее приготовил сюрприз. Это пока секрет. Он строит для нее купальный бассейн! Бассейн будет находиться в зимнем саду, обставленном пальмами. Чудесно удался этот проект Фехери Дьюле, но идея принадлежит Янко. Как будет изумлена Соня! Он хочет, чтобы ей было хорошо и здесь, в этом далеком от больших центров городе. А потом они вместе поедут путешествовать. Они будут много ездить. Соня уже мечтает об этом.
Янко сложил письма в бювар. Тут же были и открытки от Жака, — ему никак не раскачаться написать письмо, все некогда. А вот письма Розы. Прежде она писала ежедневно. Теперь письма приходят все реже и становятся все короче. Янко это прекрасно понимает. Она молода, у нее, разумеется, много подруг и друзей, она веселится в Париже. Она живет среди художников, актеров, поэтов. Чудесный, увлекательный мир! О, как она благодарна Янко! Она делает большие успехи, друзья предсказывают ей блестящее будущее. За последние недели от нее совсем не было писем. Лишь изредка приходила телеграмма: «Как живешь, как Иоганн, телеграфируй». И он неизменно телеграфировал, что Иоганн и он сам чувствуют себя прекрасно. Но, по правде говоря, он и сам не знал, как поживает его сынишка. Часто по целым неделям он не видел ребенка. Ему всегда было трудно решиться съездить в деревню. На рождество он послал подарки с шофёром. Сейчас ему вообще трудно принимать какие-нибудь, даже самые незначительные решения. Что ж Иоганн! Ребенок как и все другие дети! Янко радовался, когда слышал, что он хорошо растет, но никаих отцовских чувств у него не было.
Янко встает и смотрит на часы. Как тянется время: десять часов! Он ожидает гостей — несколько певиц и певцов из театра. Но раньше двенадцати они не могут приехать. Янко отправляется в тот флигель, где скоро должна поселиться Соня, — теперь он наведывается туда каждый вечер. Он зажигает все лампы. Вот здесь будет библиотека, а здесь музыкальная комната. Вот ее будуар. Флигель уже вчерне готов, но пустые комнаты кажутся жуткими, точно здесь никогда и никто не будет жить.
За голыми окнами черной стеной стояла ночь. Такой зимы в Анатоле еще не бывало. Днем ни луча солнца, ночью ни одной звезды. Непрерывно шел снег. Ночи были точно сажа, точно бесконечно сыпавшаяся с неба угольная пыль. Они были как угроза, как разлитое повсюду предчувствие близкой беды. Янко не доверял этой зиме. Она предвещала что-то недоброе. Еще в октябре в его комнату залетела летучая мышь, а это дурная примета. Янко вздрогнул и быстро ушел из пустых комнат. И только в своем кабинете, где было светло как днем, он почувствовал себя в безопасности.
Неужели сейчас только четверть двенадцатого?! Да, время остановилось. Он пытался читать, но из этого ничего не вышло. Он чувствовал грозную, черную ночь там, за окнами. Она придвигалась все ближе, как стена, чтобы уничтожить его. Янко был полон страха и смутных предчувствий. Иногда он испытывал желание лечь на землю, и пусть судьба растопчет его, как слон. Он говорил с доктором Воссидло об угнетенном состоянии своей психики. Эта летучая мышь, эти постоянные страхи! Может быть, это от сердца? Воссидло высмеял его. «Если бы не твое здоровое сердце, тебя давно уже не было бы в живых, — сказал он. — Ты просто слишком много пьешь, Янко, вот и все! Остановись наконец. Так пить — это безумие. Этого ни один цыган не выдержит».
И за такие советы врачам платят деньги!
Янко не отрицает, что он пьет; он не может не пить. Порой он не приходит в себя по целым неделям. Он действительно много пьет, совершенно верно, но если он перестанет пить, его убьет одиночество.
«Поезжай же куда-нибудь, стряхни с себя эту одурь, глупец!» — яростно кричит ему Жак.
Да, Жак желает ему добра. Ничего, что Жак кричит на него. Но Янко не может уехать. Он не может стряхнуть с себя апатию, и сам не знает почему. «Это совсем так, как было тогда, — со страхом говорит он. — Не забывай, что один раз я уже умирал, Жак!»
Но Жак заявил, что все это вздор и юродство. Вдруг послышался шум подъезжавшего автомобиля. Веселые голоса, смех! Янко вскочил и бросился навстречу гостям. Слава богу, приехали! Наконец-то живые люди!
— О, какая ужасная зима, опять идет снег!
— Как чудесно, что вы приехали!
Янко смеется вне себя от радости. Теперь он совсем другой человек.
XXIII
Каждый вечер из города можно видеть прилепившийся на холме к западу от Анатоля крошечный светящийся кубик, не больше кусочка сахара. Это дом Янко. Автомобили мчатся вверх по склону холма. Янко проложил собственную дорогу. По ней можно ехать с любой скоростью. Два раза в день снеговой плуг очищает дорогу от заносов. Почти каждый вечер дом Янко полон гостей. Артистки приезжают прямо со спектакля, еще не успев снять грим со щек и ресниц. Каждую ночь там пьют, танцуют, играют в карты, дурачатся, веселятся до утра. Лишь бы только поскорей прошло время! Еще одна ночь со счета! Янко знал, как страшно долго тянется зима в Анатоле, а ведь она только что началась!