— Мы на месте. Не останавливайся, заезжай.
Я притормозил, и в свете фар показались распахнутые настежь ворота. Одна половинка ворот свисала на поломанных петлях, к другой был приделан выцветший щит с надписью от руки: «База Хаббарда». Я смутно различал два ряда пирамид, сложенных из ржавеющих кузовов, — Долину королей[9] металлолома.
— Чего остановился? Давай вперед и прямо.
— Тигра, — терпеливо сказал я, — у этой свалки есть хозяин, тут находится его контора. Здесь работают люди, а значит, имеются ценные вещи, которые можно спереть. Такое место без охраны не оставят.
— Я уверен, здесь нет ни души.
— В таком случае они оставили добермана или пару питбулей без привязи.
— И собак тоже нет. Ни доберманов, ни питбулей, обещаю.
— Что, нет даже злющей овчарки?
— Нет здесь никого злющего, даже кота.
Последнее замечание меня не очень убедило, но Тигра не мог знать, какая тут связь.
— Я все сам разнюхал. Честно. Все ценные вещи заперты в мастерской. Кроме того, мы просто проедем по территории свалки на пустырь, это дальше.
— На берегу канала?
Он удивился:
— Ты что, знаешь, где мы находимся?
— Примерно. Мы только что проехали через Беснэл-Грин, а это, — я указал вправо и вверх на цепочку оранжевых огней уходящего поезда, — линия, ведущая на Ливерпуль-стрит, которая где-то тут пересекает канал Грэнд-Юнион.
— Я это место искал несколько дней, — хмуро пробурчал он. — Но я проверял. Правда, проверял. Здесь никого нет.
— Ладно, — сказал я, включая передачу, — только не забывай — я из машины ни ногой.
Я согласился не столько поддавшись на заверения Тигры, сколько опасаясь, что фургон с заведенным мотором может привлечь к себе нездоровое внимание даже в таком богом забытом месте, как это.
Между горами битых машин пролегала хорошо наезженная колея, но я продвигался вперед осторожно, не желая налететь на колдобину или проколоть шину и добавить «форд-транзит» к куче мертвого металлолома. Свет фар, отражавшийся от рваных краев металлического хлама, который когда-то был любовно вылизанной красой и гордостью семьи, навевал жуть. Машины громоздились друг на друга по пять-шесть штук, верхние нависали под немыслимым углом. Большинство было без колес и дверей. Они напоминали уцененные товары, сваленные кое-как на полках супермаркета.
Аллея разбитых машин выходила к пустырю, который дальше шел под уклон. Слева от нас виднелось большое кирпичное здание без окон, в котором легко мог поместиться грузовик. Раздвижные ворота здания были надежно заперты на три комплекта засовов и висячих замков таких размеров, что их можно было снимать в диснеевской версии «Джека и бобового стебля».[10]
Когда врубились прожекторы, я бы точно задушил Тигру на хрен, если бы не пытался лихорадочно воткнуть заднюю передачу.
— Ты чего? — крикнул он, когда передача наконец со скрежетом включилась и я начал сдавать назад. — Двигай вперед. Это всего лишь фальшивая сигнализация сработала.
— Всего лишь? Ты у меня пешком пойдешь. Мы уезжаем.
— Да это только детей пугать, ни сирены, ни чего-то еще не подключено. — Он накрыл мою руку на рычаге переключения скоростей своей рукой. В некоторых странах за такой жест заставляют жениться.
— А это что, по-твоему, умник?
Я выдернул руку и указал на две видеокамеры с дистанционным управлением, которые были отчетливо видны над раздвижными воротами. Камеры были не той модели, что сами нацеливаются на тебя и применяются на объектах строгого режима. Здешние крепились к стене скобами. Над объективом каждой из камер теплился красный огонек.
— Да что ты, в самом деле… — заныл Тигра, растягивая слова. — Они даже не направлены в нашу сторону. Слушай, они везде их понаставили. Они стоят двадцать фунтов штука вместе с батарейками. Это же туфта. Декорации, твою мать. Расслабься, а? Свет через минуту погаснет — можешь мне довериться.
Можешь мне довериться. Эта фраза ничем не хуже любых последних слов, например «Не учи меня, как менять предохранители, женщина». Классика.
Я нащупал первую передачу, и машина скакнула прочь из яркого света. Фары выхватили из темноты гору ржавых железных бочек и новые кучи обломков, состояние которых не позволяло определить их принадлежность. Металлические каркасы заросли травой и сорняками. Теперь нас подбрасывало на кочках пустыря, в свете фар мелькали клыки травы и мелкие кусты. Я плавно повел фургон по дуге, разворачивая его в сторону выхода. Когда мы закончили разворот, свет на свалке погас и Тигра сказал: «Ну что я говорил?»