ИЗ ДНЕВНИКА АДРИАНА ОРЖЕХОВСКОГО
«23 октября 1941 г. В продолжение дня я пошел по Канатной до Троицкой, на углу лежал старый седой еврей с проломанным черепом, громадная лужа крови покрывала тротуар…»
Наступила ночь.
И теперь только гулкие шаги патрулей по брусчатке мостовых нарушали тишину мертвого города. Только тонкие лучики ручных фонариков на мгновение вырывали из темноты искаженные лица мертвецов.
Два первых действия трагедии евреев Одессы окончились.
Завтра утром начнется третье – бойня на Дальнике.
Действие третье: «AD LITTERAM!»
Из дома № 25 по Каретному переулку угнали на Дальник Олечку Полещук, 5 лет – одну, без родителей…
Траурный поезд
Генерал Трестиореану не спал вторые сутки и едва опустил голову на подушку и задремал, как его разбудили.
Возмущенный, он приоткрыл глаза и удивился: перед ним стоял полковник Попеску, которого он вчера вечером проводил на поезд, идущий в Бухарест.
Попеску козырнул и, не говоря ни слова, протянул генералу серый запечатанный сургучными печатями пакет.
Трестиореану сорвал печати, вскрыл пакет, взглянул на его содержимое и удивился еще больше: в пакете был новый приказ Антонеску – Ордонанс № 562.
Что за ерунда?
Как уехавший вечерним поездом в Бухарест полковник очутился на следующее утро в Одессе? И как к нему попал секретный приказ маршала?
О, это очень интересная история – мы узнали о ней совершенно случайно непосредственно от ее участников.
Вчера, во второй половине дня, прекратив наконец кровавую оргию повешения и решив вопрос продолжения уничтожения жидов на Дальнике, «каналья» Трестиореану, вместо того чтобы немедленно завалиться спать, вынужден был отправиться на железнодорожный вокзал.
В этот час на полуразрушенной платформе одесского вокзала проходила необычная церемония – небольшая группа высших румынских офицеров прощалась с погибшими при взрыве комендатуры товарищами. Здесь были все наши недавние знакомые: новый военный комендант города генерал Генерару, высокочтимый генерал Мачич, туповатый полковник Стэнкулеску, примарь Пыньтя и самый главный убийца и вешатель – военный претор, подполковник Никулеску-Кока.
Бывший военный комендант Ион Глогоджану, в виде обгорелых останков, в ящике из оцинкованного железа на специальном траурном поезде отправлялся в Бухарест, где его встретят как героя и похоронят со всеми положенными почестями. Вместе с Глогоджану в таких же ящиках ехали останки еще нескольких офицеров – их тоже похоронят в Бухаресте. Погибшие солдаты не удостоятся такой чести. Их зароют позднее – неподалеку от взорванного Дома на Маразлиевской – в парке имени украинского поэта Тараса Шевченко.
Траурный поезд генерала Глогоджану сопровождала свита во главе с тем самым полковником Попеску, который так неожиданно объявился в Одессе и так невежливо разбудил генерала Трестиореану.
Траурная церемония была короткой, но и она утомила участников: нужно принять во внимание, что все они, так же, как и Трестиореану, с момента взрыва комендатуры не сомкнули глаз и теперь с нетерпением ждали окончания этой томительной процедуры.
Но вот наконец отгремел салют, траурный поезд дал прощальный гудок и отправился в путь – через Тирасполь, Тигину и Кишинев в Бухарест.
Теперь и глава траурной свиты, полковник Попеску, утомленный хлопотами, мог отдохнуть – он удобно устроился в одноместном купе, сбросил китель, стер с лица подобающее случаю траурное выражение и принялся за принесенный денщиком обед. Поесть этот толстяк любил, и на его здоровый аппетит не могли повлиять ни ящики из оцинкованного железа, загруженные в соседний вагон, ни предстоящий долгий переезд в Бухарест.
По правде сказать, Попеску сам напросился на эту поездку – соскучился по любимой жене Мириям, да и Одесса с ее улицами, заваленными трупами, могла свести с ума кого угодно. Полковник был рад, что покинул «Город Антонеску», и уже предвкушал удовольствия, ожидавшие его в Бухаресте.
Но у судьбы были на его счет другие планы.
Вечером того же дня, когда траурный поезд остановился на несколько минут в Тигине, Попеску вызвали в штаб 4-й армии. Полковник вначале был удивлен, а в дальнейшем, видимо, и ошарашен, когда начальник штаба генерал Тэтэряну вручил ему серый запечатанный сургучными печатями пакет и приказал немедленно возвращаться в Одессу.