— Наверно, ты права, Камилла. Права, как никогда, — промямлил он, чтобы прекратить этот неприятный разговор.
Он замолчал, взял вилку и начал ковырять в салате, который принёс официант. Повисло молчание.
— Эдвард, — она легко коснулась его руки. — Я давно собиралась тебе это сказать. Я думаю, нам надо возобновить наши отношения, — быстро пробормотала она. — Если ты действительно меня любишь…
Она присела рядом, не стесняясь, откровенно опустила руку на его брюки, нежно погладила.
— В конце улицы есть маленький домик, я буду тебя там ждать. Через полчаса.
И, взяв сумочку, быстро стуча каблучками, вышла из кафе.
Фрэнк проводил её взглядом, кусая губы. Может быть, она заманивает его в ловушку. И в этом милом домике его поджидают подручные Райзена, чтобы разделаться с ним?
Он вышел на свежий воздух, тут же ощутив неприятный, пронизывающий ветер. Когда садилось солнце, на город словно опускалась завеса холода.
Нехотя начал спускаться вниз по улице. Дошёл до конца улицы, огляделся. И толкнул калитку, которая вела в сад. Тенистая аллея привела к крыльцу со стеклянной дверью, за которой пробивался свет.
Она прижалась к нему, руки обвили нежно его талию. Он сжал её в объятьях, жадно целуя губы, шею. Расстегнул и так почти полностью открытый лиф её откровенного платья, впившись в мгновенно затвердевшие соски.
— Куда пойдём? — шепнул он.
С трудом подавив дрожь, она взяла его за руку, повела куда-то наверх, по деревянной эллипсоидной лестнице.
Комната для удовольствий. Тонкий, светло-бежевый палас с нежным ворсом. Низкая кровать тёмного, полированного дерева с множеством подушек, и покрывалом с неяркими лотосами. Узкое, высокое окно закрывали плюшевые шторы кофейного цвета. Ночники на прикроватном столике окрашивал все в мягкий, золотистый оттенок.
Словно ребёнка он взял её на руки и, баюкая, отнёс на королевское ложе. Спустил брюки и тут же перехватил её взгляд, упирающийся в совершенно определённую часть его тела. Большинство женщин это восхищало. В их глазах сразу вспыхивал огонь откровенного желания. Это окрыляло. Но некоторых пугало. Как Камиллу.
— Эдвард, зачем тебе такое? — запинаясь, очень тихо произнесла она, не вы силах отвести взгляд. — Тебе не кажется, что это слишком… — она замялась, пытаясь подобрать слово.
Он понял, что она имела в виду. Но сказать не мог, подобную анатомию подарила ему природа.
— Я буду осторожен, — пообещал он.
Он опустился на колени, лаская её языком. Она вдруг смутилась, закрылась.
— Камилла, милая, — он прилёг рядом, нежно обняв сзади, легко коснувшись шеи, начал спускаться ниже, целуя каждый позвонок.
Она расслабилась, он ясно ощутил, как разгорается в её сердцевине огонь, который только он мог погасить. Обхватив её фигурку, ставшую хрупкой и беззащитной, взял так деликатно, как только мог. Но она все равно вскрикнула так болезненно, что он инстинктивно замер и взглянул с беспокойством в её лицо. Но она лишь слабо улыбнулась.
Её руки соскользнули вниз, прижав его за ягодицы к себе, и потребовали немедленного, бешённого наслаждения. Она подбадривала его всем телом, бёдрами, руками, разводя и сводя ноги. Перекатившись, она оказалась сверху, и с силой насаживалась на его «инструмент». Он грубо развернул её к себе спиной, тиская, жёстко теребя соски налитых грудей, овладел сзади, вызвав в ней каскад громких, бесстыдных стонов, воплей, которые только подбадривали его. Он уже врывался в её тело, словно дикий зверь в поверженную добычу, доводя до изнеможения. Забыв о своём обещании быть осторожным.
И потом всё закончилось. Она утихла, ослабла в его руках, словно он выпил из неё все силы. Он покрывал её нежными поцелуями, слегка касаясь. Она не отзывалась. Лежала, словно мраморная статуя. Только потом, отстранив его, она присела.
Он видел в полутьме, как высоко вздымается её грудь.
— Эдвард, где ты этому научился? — в её голосе ощущалось недоверие.
— Научился? — Фрэнк ухмыльнулся, и то же мгновение опомнился, прикусив язык. — Были хорошие учителя.
— Учителя? Где? В клинике? Ты ведь раньше любил совсем другое.
Фрэнк перевернулся на спину, заложив руки за голову. Уставился в потолок. Что он мог сказать? Все, что он получил, предназначалось не ему, а Эдварду.
— Камилла, меня в клинике от этого вылечили. Знаешь, очень болезненно, но эффективно. И давай не будем об этом.
— Болезненно?
— Да, — хмуро бросил он. — Засовывают в задницу оголённый провод и пропускают ток. Очень больно. Потом на эти вещи смотришь иначе.