— Кармайклу тоже выгодно тебя прикрывать, — перебил его Райзен, брезгливо поморщившись. — Благодаря тебе он утроил прибыль своего завода. Стал лидером на рынке. Ему было скучно в одиночестве. Он убил сразу двух зайцев. Вместо своего лоботряса-племянника нашёл преемника и великолепного конструктора. А то, что ты — безжалостный насильник и убийца, его не будет волновать.
— Райзен, ты не пойдёшь на такой подлог, — покачал головой Фрэнк. — Я не верю. У тебя тоже есть принципы. Да, я признаю, что я — лидер мятежников. Мы действительно грабили бизнесменов. Я готов понести за это наказание. Могу отсидеть в тюрьме, ты можешь меня повесить за это. Но я не убийца и не маньяк. Зачем мне похищать невинного ребёнка?
— Ну, к примеру, чтобы отомстить. Эта несчастная девочка — дочь Барта Джордана, который не выдал тебе кредит, когда кто-то похитил твою жену и требовал выкуп. Ты разозлился, и решил, таким образом, его наказать.
Фрэнк сглотнул комок в горле, у него задрожала нижняя губа, выдавая сильное волнение. Вместе с удовлетворением, у Райзена шевельнулась жалость в груди.
— Райзен, в запальчивости ты потерял весь свой хвалёный рациональный разум, — неожиданно подал голос Фрэнк. — Когда этот мошенник Джордан не выдал мне кредит, я уже был похож на Эдварда, а не на этого мерзавца. А, во-вторых, никакой дочери у Джордана нет. Я знаю, ни у кого из крупных бизнесменов города нет детей. Воспитание детей — бессмысленная трата времени и денег на существ без интеллекта, разума, которые не могут ничего дать взамен, пока маленькие…
Райзен помрачнел. Противник вновь перехватил инициативу.
— А у тебя есть дети, Фолькленд?
— Да. Две девочки и мальчик.
— Так почему же ты не захотел к ним вернуться? А, Фолькленд? Что тебе помешало? Ну, когда ты был никем, ты не мог это сделать. Но сейчас, когда почти весь город принадлежит тебе. Лучшие мощности на заводе Роджера.
Фрэнк сжал плотно губы, отвёл глаза.
— А, вот я тебя и поймал! Ты не хотел уезжать, потому, что хотел занять моё место!
— Бред. Райзен, там, на большой земле, я был советником мэра Сан-Франциско по правам человека…
— От коммунистов… — брезгливо перебил его Райзен.
— От демократов, Райзен. От демократов.
— Это одно и то же.
— Через десять-пятнадцать лет я мог стать мэром. Мэром города, который в сто раз превышает твой, — спокойно пояснял Фрэнк. — Но ты знаешь прекрасно. Вокруг твоего города установлен барьер.
Райзен усмехнулся, в глазах появилось дьявольское самодовольство.
— Барьер стоит только для выхода в море. А ты мог сделать самолёт, вертолёт, космический корабль.
— Космический корабль? — быстро переспросил Фрэнк. — Откуда ты знаешь…
— Так почему, Фолькленд? Вот я тебя и поймал. Ты остался, чтобы завладеть всем. А теперь все узнают, что их благодетель — психопат, убийца, маньяк, насильник. Это ведь не единственный случай похищения. Но я могу дать тебе шанс умереть честным человеком. Ты должен будешь рассказать все о мятежниках, дать координаты штаба, сдашь всех своих людей. Изложишь письменно все, что вы делали. И тогда мы просто тебя повесим. Но никто не узнает, что ты — психопат-убийца.
— Никогда, — проронил Фрэнк, самообладание уже вернулось к нему. — Никогда в жизни, Райзен. Скорее ад замёрзнет, чем я предам своих друзей. А пытками ты ничего не добьёшься. Я прошёл такой ад на заводе Хаммерсмита, что выдержу все.
— Нет, Фолькленд. Не выдержишь. Вот именно потому, что ты знаешь, как это больно, ты уже сейчас внутренне дрожишь от страха. Ты боишься, что тебя каждый день будут доводить до предсмертных конвульсий, а потом вновь воскрешать.
— Ты так красиво и убедительно это говоришь, Райзен, — спокойно отозвался Фрэнк. — Потому что сам много раз испытывал эти предсмертные муки. Когда кто-то из недовольных горожан тебя убивал, ты вновь возрождался в камерах жизни. Но перед этим ты жутко страдал. Это вранье, что человек умирает сразу. Сознание угасает постепенно, заставляя страдать. Мучительно.
Райзен зло сузил глаза, нахмурился.
— Кто-то тебе рассказал об этом, — мрачно проговорил он. — Может быть, ты собирался вывести из строя камеры, чтобы убить меня?
Фрэнк криво усмехнулся.
— Видишь, ты во всем сознался, — подытожил Райзен. — Ты хотел меня убить, чтобы насаждать свои красные порядки. Но я не позволю тебе этого сделать.