— Нет, это же не соответствует почерку. Это работа одного человека, и он применяет именно такой вид казни, потому что считает его своей собственной изюминкой. По правде говоря, это древний вид казни — некое проявление Божьего гнева в ответ на грех и разврат, процветающие в современном обществе. Даже термин «capital punishment», «смертная казнь» происходит от слова «caput», что на латыни значит «голова». Этот убийца — он проповедует, Кэти. Он предупреждает Нью-Йорк, да и всю страну в целом, что такую жадность, такой эгоизм и такой грубый материализм больше не будут терпеть. Он нацелился на самых элитных хищников из тех, кто в течение последних нескольких лет, казалось бы, прибрал наш город к рукам.
Кэти энергично кивала, сияя глазами и впитывая каждое его слово. Только сейчас Брайс кое-что понял: его сделала знаменитостью всего лишь одна эта история. Он взял самую громкую серию убийств за многие годы и в одиночку начал освещать ее. Его последующие статьи, которые, разумеется, были написаны со всей тщательностью для максимального погружения в сенсацию и для полировки его собственной теории, были просто глазурью на его безукоризненном торте. Все в Нью-Йорке теперь внимали каждому его слову. Они хотели знать его мнение, они хотели, чтобы он объяснил им идеологию Палача.
И он будет просто счастлив, исполнить их желание. Это интервью — блестящая возможность раздуть пламя. И именно это он и собирался сделать.
— Но что именно он проповедует? — спросила Кэти. — И кому?
Брайс важным жестом поправил галстук, стараясь при этом не сбить микрофон.
— На самом деле, все довольно просто. Посмотрите, во что превратился наш город: коррупция, богачи, переезжающие сюда из-за рубежа, квартиры за пятьдесят и даже сто миллионов долларов, миллиардеры, заседающие в своих золотых дворцах. Нью-Йорк до недавнего времени был местом, где люди ладили друг с другом — и богатые, и бедные. Теперь же богачи зарвались и захватили город, почти растоптав при этом людей среднего класса. Я думаю, убийца пытается сообщить им: «Встаньте на истинный путь!» — он произнес последние слова зловещим тоном, окидывая студию взглядом.
Глаза Кэти округлились.
— Хочешь сказать, Палач собирается продолжить убивать богачей?
Гарриман выдержал красноречивую долгую паузу. Затем кивнул. Пришло время разжечь то самое пламя.
— Да, я так думаю. Но и нам не стоит терять бдительность, — сказал он. — Он может начать с власть имущих богачей. Но если мы не прислушаемся к его посланию, это может привести к тому, что он никогда не остановится. Все мы в зоне риска, Кэти — каждый из нас, без исключения.
34
Служба безопасности Финансового Центра «Сисайд» и, в частности, компании «LFX Файненшал», располагалась в подвальном помещении без окон, построенном из окрашенных шлакоблоков и оборудованном простой функциональной металлической мебелью. Но как только д’Агоста переступил порог, то сразу понял, что система ее видеонаблюдения, была самой современной, продвинутой и управлялась более чем компетентной группой. Начальник службы безопасности — парень по имени Градский — собрал для технической команды Управления полиции Нью-Йорка все видео со всего здания, обработал их и скопировал на жесткие диски. Но д’Агоста не хотел ждать, чтобы увидеть их в главном управлении — для того, чтобы там все настроить, потребовалось бы несколько часов или даже дней. Он хотел немедленно увидеть записи. Откликнувшись на его просьбу, Градский услужливо предложил организовать все на месте, и к тому моменту, как д’Агоста и Пендергаст прибыли вместе с сержантом Карри, у начальника службы безопасности «Сисайд» уже было все готово.
— Джентльмены, проходите.
Градский оказался невысоким парнем с черными волосами, рядом ослепительно белых зубов, розовыми деснами и широкой улыбкой, которая, по-видимому, часто демонстрировалась. Он больше походил на стилиста, чем на техника системы безопасности, но пока д’Агоста наблюдал, как он суетится в комнате просмотра — включает что-то тут, подсоединяет что-то там, печатает то на одной, то на другой клавиатуре — он понял, что им повезло. Большинство руководителей служб безопасности были бесполезными и откровенно враждебно настроенными слюнтяями, строившими из себя черт знает что. Этот парень же стремился угодить и явно хорошо знал свое дело.
— Так что именно, вы, ребята, хотели бы видеть? — спросил Градский. — У нас множество камер, и за последний день получено более тысячи часов видео. Все их мы отправили вашим людям.
— То, что я хочу, очень просто. Рядом с дверями того внутреннего кабинета есть камера. Я хочу, чтобы вы показали нам с нее записи, начали с момента обнаружения тел, и запустили обратную перемотку с двойной скоростью.
— Это легко устроить.
Градскому потребовалась всего лишь минута, чтобы все подготовить и выключить свет в комнате. На экране появилось удивительно четкое изображение, широкоугольный обзор внутренних двойных дверей и окружающей их области — с каждой стороны от них стояло по столу. Видео началось с парня, который нашел тела, а после сел, обхватив голову руками, и секретарши, лежащей на диване рядом с ним. Затем они, пошатываясь, поднялись, и парень потащил девушку назад во внутренний кабинет. Несколько мгновений спустя они вернулись, идя задом наперед, и далее парень с девушкой подергали ручку запертой двери, после чего девушка отошла к своему столу, а парень вышел из поля зрения камеры. Двери остались закрытыми, в то время как во внешних офисах люди продолжали сновать туда-сюда.
Д’Агоста и Пендергаст ждали, пока секунды записи продолжали бежать назад. Наконец, двери открылись, и на экране появился мужчина с большим кофром для виолончели, идущий задом наперед, и который вошел в офисные двери и закрыл их за собой.
— Стоп! — распорядился д’Агоста.
Градский остановил видео.
— А теперь вперед в замедленном режиме.
Видео пошло вперед: сейчас двери открылись, и мужчина вышел.
— Остановите, — Д'Агоста встал и присмотрелся. На экране застыл замечательный, четкий кадр. — Получается, это тот, кого мы ищем, как вы думаете? Он последним вышел из офиса, прежде чем были найдены тела. Это же наверняка он.
Он взглянул на Пендергаста, ожидая услышать возражения, но их не последовало. Агент лишь кратко заметил:
— В логике вам не откажешь.
— Посмотрите, что у него в руках. Кофр достаточно большой для топора или двух голов! И отметка времени совпадает с установленным судмедэкспертом временем смерти. Срань господня, это точно он!
— Создается впечатление, что так оно и есть, — сказал Пендергаст.
— Так кто он? — спросил Д'Агоста, обращаясь к Градскому. — Вы видели его раньше?
Градский навел на мужчину рамку искателя, выделил лицо парня, а затем увеличил и использовал несколько программных инструментов, чтобы сделать его четче.
— Он выглядит знакомым. Думаю, он здесь работает. Дерьмо, это же МакМерфи!
— Кто это?
Техник нажал кнопку, и на экране появилась цифровая анкета персонала. Рядом с именем находилась фотография мужчины, подписанная «Роланд МакМерфи, заместитель вице-президента», со всеми его персональными данными: телефоном, адресом проживания на Коламбус-Авеню и всем остальным.
— Это наш парень.
Наконец-то. Д'Агоста с трудом сдерживал ликование в своем голосе.
— Хм, — недоверчиво протянул Градский, — я так не думаю.
— Что вы имеете в виду?
— МакМерфи? Я даже не могу представить, чтобы он мог сделать нечто подобное. Знаете, он из тех парней, которые вечно сутулят плечи, к тому же у него двойной подбородок, он ипохондрик, коллекционер бабочек, виолончелист и постоянно ходит так, как будто боится, что его вот-вот побьют.
— Это иногда оказываются парни, которых меньше всего подозреваешь, — сказал д’Агоста. — В какой-то момент они просто слетают с катушек.
— Мы можем проверить, действительно ли в тот день он был здесь. Мы храним цифровые записи на всех, кто приходит и выходит из здания, — Градский просмотрел несколько файлов. — Здесь говорится, что его не было на работе — кажется, взял больничный.