— Дорогу мостили гномы, — слабо улыбнувшись, сказала чародейка. — Во времена правления Хальрена Просветителя было решено нанимать мастеров, а не использовать труд преступников. Король посчитал, что эти траты окупятся с лихвой.
— Я так и думал! — торжествовал Тангор. — Сразу видно нашу работу!
Он довольно хлопнул эльфа по плечу.
— А?.. Угу, действительно, хорошая дорога, — вздохнул тот.
Тангор бросил на него косой взгляд и поубавил пыл:
— Ну… Ваши Озерные сады в Аэрдиэрате тоже ничего. Да-а, — взгляд гнома затуманился от воспоминаний. — Они радовали глаз!
Эннареон молча склонил голову, принимая похвалу.
— Как вы ухитрились создать это чудо?
— Потом и кровью, — просто ответил тот. — Буквально.
— Так значит, легенда говорит правду? — удивленно проговорил Тангор.
— Да… В древности у нас считалось великим делом отдать немного собственной крови родной земле. Пожертвованная добровольно, она обладает большой силой. Эта сила передается деревьям и травам… И вообще, всему живому, что нам по-настоящему дорого.
— Какой восхитительный дар! — воскликнула Альрин.
— Он стал проклятием, — Тангор потеребил бороду. — О том, что эльфийская кровь несет чудесные свойства, давным-давно узнало одно дикое людское племя. Мечтая о бессмертии, они однажды напали на лесных эльфов…
— Потом племена объединились, был тяжелый бой, — продолжил Эннареон глухим голосом. — Остатки эльфов укрылись на юге, в лесах Иллереммина. Позже там возникло их королевство. Людям тоже не поздоровилось: потеряв тысячи убитыми, они, разумеется, так и не обрели желанного бессмертия. Те немногие, кто смог идти, ушли через перевалы на север. Их далекие потомки построили Гатвин и Ксандру.
— Теперь вы понимаете, ребята, почему лесные эльфы не очень любят людей? — усмехнувшись, спросил Тангор.
— Знаешь, в наших книгах сказано по-другому, — с сомнением покачала головой Альрин. — Лесные эльфы хотели отнять земли у людей. Но те храбро дали бой, и отбросили врага к югу.
— Зачем моим собратьям скалистые предгорья? — заметил Эннареон, горько улыбнувшись. — Людская история лжет.
— Ну, положим, те предгорья богаты самоцветами, — проворчал гном, ерзая на лошади. — Камни сказочной красоты! А в ваших лесах что красивого? Гроздья рябины, разве…
— Одна ягодка стократ совершеннее всех рубинов в вашей сокровищнице, — спокойно возразил Эннареон. — Подгорному народу не понять.
— Куда уж нам, — рассмеялся Тангор. — Впрочем, люди тоже без понятия: наши самоцветы ценят малость подороже лесных ягод.
— Глупцы нашли друг друга, — пожал плечами эльф. — Смотрите, город!
— Это — Квенкир. Чувствую запах свежего эля! — обрадовано потер руки гном.
В отличие от насупившихся чародеев, он ни капли не обиделся на "глупцов", будучи уверенным, что считать какую-то рябину дороже самоцветов и есть самая настоящая глупость.
Квенкир оказался небольшим, но шумным местом. Как и полагается городу, стоящему на пересечении основных торговых путей королевства, он имел огромную рыночную площадь. В высокообразованном и от того немного чопорном Визенгерне торговцы чинно стояли у своих палаток, ожидая, когда кто-нибудь подойдет взглянуть на товар. Совсем иначе дело обстояло здесь. Любой, забредший на рыночную площадь Квенкира, сразу же бывал атакован дюжиной "невероятно выгодных предложений, только здесь и сейчас, и по самым низким ценам во всем Велленхэме".
Торговцы сновали, как проворные пауки, опутывая своими сетями жертву, и редко кто мог уйти с рыночной площади без покупок и при своих деньгах. Верховая езда в городских стенах была под запретом. Об этом давным— давно позаботилась гильдия, вынудив бургомистра издать такой указ. Это был хитрый ход: теперь быстро миновать назойливых купцов стало невозможно.
Едва эльф, гном и Эллагир с Альрин ступили на мощеную булыжником площадь, ведя коней за собой, их тут же окружило прочное кольцо желающих поскорее сбыть свой товар.
— Упряжь, лошадиная упряжь!
— Оружие, лучшие мечи и луки в Велленхэме!
— Каменья, драгоценные каменья для прелестницы!
Тангор скользнул взглядом по добру ювелира и коротко заключил:
— Фальшивка.
— Э, думай, что говоришь, гном! — возмутился торговец. — Самолично за каждый по двадцать золотых платил!
— Камни — поддельные, а сам ты — простофиля, коли так, — емко присовокупил тот, усмехнувшись в бороду.