Она благодарно взглянула снизу вверх.
– Что скажете теперь? – поинтересовался Вальтран.
Я повернул голову к Мейте.
– Я думала, что ты это подстроил, – она смотрела мимо меня, в глаза магу. – Была почти уверена. А оказалось, что все по собственной глупости.
Вальтран не ответил.
– Глас? – сейчас он видел достаточно, чтобы оценить степень вины.
Глациэль шагнул вперед; телохранитель мага невольно подался навстречу, но Вальтран остановил его небрежным взмахом руки.
– Вас никак нельзя назвать хорошим человеком, – заговорил ангел возмездия. – Знаю, что крови на вас немало. Но в этой смерти вы не виновны.
– Спасибо и на этом, – мрачно усмехнулся маг. – Чем-нибудь еще могу быть полезен?
Я покачал головой.
– Мы получили ответ. Благодарю за помощь.
– Всегда рад, – кивнул хозяин дома, поднимаясь.
– Вальтран, – Мейта скользнула мимо меня, по-прежнему не отводя взгляда от лица мага. – Я знаю, ты пришел к могиле. Хотя бы там ты мог сказать, что любил?
– Я не лгу даже мертвым, – сухо ответил маг.
Я не видел лица Мейты; она на мгновение застыла, а потом стремительно бросилась прочь, пройдя сквозь двери.
Рин, уже немного оправившись от усталости, проводила ее взглядом.
– До свидания, – кивнул нам Вальтран и направился на второй этаж; слуга последовал за хозяином.
И уже на середине лестницы его догнал вопрос Рин:
– А вы в самом деле ее не любили, или не разрешили себе полюбить?
Маг замер, и я кожей ощутил, как он напрягся.
– А вот это, леди, – голос звучал спокойно, но гораздо холоднее, чем раньше, – совершенно не ваше дело.
– Жаль их, – задумчиво сказала Рин.
Мы уже распрощались с Глациэлем и сейчас шли сквозь бесконечный вечер, возвращаясь домой. Дождь, к счастью, уже закончился, и в воздухе повисла та хрупкая свежесть, которая держится лишь всего несколько часов после ливня, и бесследно исчезает потом. До следующего дождя.
– Кого? – отвлекся от мыслей я.
– Обоих. Всегда грустно, когда кончается… – Рин неопределенно повертела рукой, – вот так.
– Хм.
– Что – «хм»?
– Мейта, кажется, не разбирается в растениях.
– Ты о чем? – искренне удивилась Рин. – Растения-то тут при чем?
– Видишь ли, – пояснил я, – оборотни как раз во флоре разбираются неплохо. И я знаю, из какого мира Вальтран родом, и какие там приняты символы. Серый крестолист – это знак скорби и сожаления. О чем-то утраченном или необретенном.
– Так?.. – Рин остановилась.
– Не знаю, – покачал головой я. – Мы знаем лишь кусочки всей истории, и уж точно не скажем, что он на самом деле испытывал.
– А почему хотя бы сейчас не сказал ей? Мог же примириться… ну не верю, что ему было все равно!
– Знаешь, – вздохнул я, – спроси лучше у своего наставника. Он сумеет объяснить.
Я бы не сумел. Понимаю, но вот объяснить…
Когда-то мне рассказывали, что любой, кто взбирается на вершину мастерства (неважно, магического, боевого или какого-то еще), обязательно чем-то жертвует. Чем именно – каждый выбирает для себя.
Вальтран, видимо, выбрал. И не отказался от своего решения.
Наверное, поэтому я никогда не хотел становиться лучшим из лучших. Не люблю жертв, неважно для какой цели.
– Хорошо, я спрошу, – кивнула Рин. – А сейчас… может, еще пройдемся?
– Давай, – улыбнулся я.
Вечерняя мостовая города без имени легко ложилась под ноги, а переплетение улочек казалось причудливым лабиринтом. Причудливым, но привычным и знакомым.
Здесь на каждом углу можно найти истории, или хотя бы их обрывки. Такие же, как мы увидели сегодня – пару осколков витража так и не сложившейся любви, от которой остались только спокойный маг, порывистый призрак…
И пепел от сгоревшего амулета.
22.03.2008 – 27.03.2008
Библиомант
На полке оставалось совсем мало места; я осторожно раздвинул две книги в середине, поставив туда последнюю. Вот теперь все, никакого беспорядка.
Я отступил на шаг – ряд получился красивый. Темно-зеленые переплеты переходят в темно-синие, дальше – в черные; ничто не режет глаз. Пожалуй, надо на следующей неделе заказать еще пару стеллажей – чувствую, скоро у меня появятся новые книги.
Я неспешно направился к выходу из зала, по пути проводя рукой по плотным корешкам. Кому-то так нравится касаться стволов деревьев или мха на камнях. Каждому – свое. Мне лично милее книги.