— А мы?
— Шах!
Защищая короля, Ахмед ходит конем.
— Да, мы! Которые уже вкусили эти прелести! Что делать нам?
— Если не умеете ничего делать, не уезжайте из города...
— А если вынуждены?
— Тогда старайтесь привыкнуть.
— И можно привыкнуть, Бекир-бей?
— Можно, Ахмед-бей... Шах и мат!
Ахмед сдается.
III
Ахмед уже начал привыкать к Мазылыку, как вдруг произошло событие, очень огорчившее его. Неожиданно приехала младшая дочь Хатидже-нинэ, жившая до этого у своего дяди, в другом городе. Вряд ли кому понравится, что холостой мужчина живет под одной крышей с девушкой. Ахмед должен был покинуть эту маленькую комнатку, к которой он привык, как к другу. Правда, Хатидже-нинэ, видимо, не придавала значения подобным тонкостям. Никакой симпатии к Ахмеду она не питала, но ни разу даже не намекнула, что ему следует переменить квартиру. Ахмед приходил домой поздно вечером, когда все уже спали, а утром как можно раньше уходил, дабы не встречаться с дочерью хозяйки. Он и рад был бы поскорее переселиться на другую квартиру. Но куда? В городке, казалось, были заняты даже мышиные норы. Все это так огорчало Ахмеда, что, если бы прокурор не предупредил его о возможном в скором времени приезде судебного ревизора, он ночевал бы в зале суда, через обветшалый потолок которого можно было видеть звезды.
Однажды утром он встретился во дворе с Хатидже-нинэ. Старуха встала для утренней молитвы.
— Я подыскиваю комнату, Хатидже-нинэ. Я съеду, — виновато пробормотал Ахмед.
Хатидже-нинэ, прищурив свои страшные глаза, равнодушно спросила «почему?» и, не дожидаясь ответа, вошла в дом.
Ахмед любил гулять по утрам в роще неподалеку от городка. В безветренную, тихую погоду, когда не шелохнется ни один лист, огромные старые деревья стоят неподвижно, словно чего-то ожидая. И кажется, они многое знают, но предпочитают молчать.
Он вышел на улицу. Вот-вот взойдет солнце. Мазылык просыпается... Кадыбаба прозвал этот городок, в котором было около полусотни домов, Мозамбиком[30]. В Мозамбике колесо машины, что зовется временем, движется медленно. В лавке торговец лениво обслуживает покупателей, которых он презирает и которые целиком зависят от него. Чиновник подпишет несколько бумажек — на том работа и кончена. Пахарь трудится не спеша. Таков Мозамбик. Кадыбаба прав... Но почему я здесь, что мне здесь делать?
Ах, если бы дядя мог подождать еще два года... Я прошел бы в Стамбуле адвокатскую стажировку, открыл бы маленькую контору... Человек приносит пользу только в той среде, где он родился, вырос. А что я здесь?.. Ничто... Что толку от моего существования? Не станет меня — никто от этого ничего не потеряет. На своей родине я чувствую себя чужим, как немец, англичанин или японец... Наверное, житель Чикаго, отправившись в Атланту[31], испытывает такое же чувство. Но почему так? Должна же быть этому причина!
Подходя к роще, Ахмед встретил лесовода. Сухощавый, невысокого роста, тридцати пяти — сорока лет, лесовод очень гордился своим званием. Посылая своего слугу за спичками, он всякий раз наказывал ему: «Передашь привет от господина инженера». Звание инженера чрезвычайно льстило его самолюбию.
— На прогулку вышли? — поздоровавшись, спросил лесовод.
— Да.
— Я тоже гуляю... Осмотрел источник на склоне. Вы изволили говорить о нем вчера... В связи с электричеством...
Только сейчас Ахмед вспомнил, как, сидя в кофейне, он сказал, что при помощи Соукпынара[32] можно получить электричество. Удивительно, что лесовод запомнил все это. А ведь он сказал так просто, от нечего делать и давно уже забыл об этом.
— Мысль, которую вы подали, не дает мне покоя. В самом деле, почему бы нам не попробовать? Наконец сегодня я не выдержал и решил как следует осмотреть Соукпынар. Поток воды действительно сильный. Во всяком случае, для небольшой турбины вполне хватит.
— Да, и я думаю, что хватит.
— Только вот вряд ли я смогу все это объяснить каймакаму. Вы, наверное, знаете, что это бесчувственный человек.
— Ну что вы, он занят своим делом, неплохой человек...
— Да, своим делом он занят, но ведь это не значит, что он не должен интересоваться другими. Если бы он захотел, у нас было бы электричество...
— Но ведь на это нужно много денег, — вступился за каймакама Ахмед. — А у муниципалитета уж очень тощий бюджет. Что может сделать каймакам?
— Сколько же надо денег? Предположим, тысяч двадцать. Если каймакам захочет, он выжмет все эти деревушки, как лимон, и мигом достанет вам сорок тысяч. Вам кажется, что эти деревни нищи? Да каждый из этих негодяев богач. Они ходят босиком и носят чарыки[33] за поясом, дабы не износились, а у каждого полна кубышка денег. Надо начать сбор пожертвований.