Подивился на причудливую арку неработающего портала, на половинку тепловоза, аккуратно, не подходя близко, заглянул в открытые вагоны. Но его взгляд снова и снова притягивал вокзал, чем-то царапая периферийное зрение. Когда он понял, чем именно, то кинулся, не разбирая дороги, к Боруху.
— Что ты так несёшься? — встретил его раздражённый майор. — Вот ведь понавертели, гады… Никак не отключить, что ты будешь делать…
— Боря, рацию, быстро!
Борух молча показал ему на коробку переносной рации. Артём судорожно схватил гарнитуру:
— Ольга, Ольга! Ответь Артёму!
— На связи! — сигнал был сильно зашумлен, видимо она успела далеко отъехать.
— Что за грузовики в колонне? Повторяю вопрос: какие грузовики идут в колонне?
— Наливняк, два тентованных «Урала» и КШМ или машина связи — кунг на шасси «КамАЗа».
— Если начнут останавливаться — немедленно сообщай!
— Что ты мечешься, что случилось? — спросил встревоженный Борух.
— Борь, в какую сторону ушла колонна?
— Ну… скажем так — на условный север. По бывшему шоссе на Москву.
— На куполе галереи вокзала новенькая антенна, ориентированная в ту сторону.
— И что?
— А с чего мы взяли, что они увезли заряд с собой? Если у них толковый электронщик, они вполне могли подключить её к другому комплекту кодирующей аппаратуры. И пока мы радовались, не найдя бомбу в самом очевидном месте, они набирают дистанцию… Километров двадцать им хватит, особенно если в танках пересидеть импульс…
— Артём! Артём! — ответь Ольге! — захрипела рация.
— Слушаю, — Артём подхватил гарнитуру.
— Колонна остановилась, они разворачивают КШМ, поднимают антенну!
— Они хотят активировать заряд! Укрывайся в складках местности!
— Что? — донеслось из рации, но Артём уже бросил гарнитуру.
— Борь, точно никак не вскрыть?
— Да хуй там! Стоит на неизвлекаемость…
— Ещё как вскрыть! — откликнулась вдруг Анна. — А ну все за перрон!
Артём с Борухом, подхватив оружие и рацию, метнулись за бетонное ограждение и упали на рельсы. Анна, привстав над перроном, приложилась к прицелу «Хашима». Термобарическая граната внесла двери вовнутрь, вместе с детонировавшим зарядом, прихватив изрядный кусок стены. Не успевшую спрятаться Анну кувыркнуло назад взрывной волной. Борух кинулся к ней, а Артём запрыгнул на перрон и побежал к вокзалу, искренне надеясь, что сдетонировали все установленные заряды, и что на его долю не осталась парочка противопехотных мин.
Внутри было очень дымно и противно пахло сгоревшей взрывчаткой. Сориентировавшись, он побежал, спотыкаясь об обломки кирпича и какие-то перевёрнутые не то стулья, не то столы, к лестнице на галерею. В тусклом дымном свете из окон купола на галерее была видна какая-то радиоаппаратура, и этого было вполне достаточно. Пропустить зелёный стальной цилиндр размером с двухсотлитровую бочку не смог бы и слепой. Разъём на торце цилиндра соединялся толстым жёстким чёрным кабелем с аппаратной стойкой, на которой тускло горели красные, жёлтые и зеленые огоньки индикаторов. И, разумеется, никаких красных цифр с последними истекающими секундами, как в кино. Артём буднично открутил накидную гайку и вытащил кабель из разъёма. Ничего не произошло.
— Ну, что там, — закричал снизу, кашляя от дыма, Борух.
— Красный или синий? — не удержавшись, крикнул в ответ Артём.
— Что-о-о?
— Какой резать? — Артём страшно жалел, что в дыму и полумраке не видит сейчас лица майора. Вот ему за все его военные подначки! — Красный или синий?
— Какой, нахуй, синий?!!
— Ладно, шучу! Всё уже, отключил!
Эпилог
Главный зал Замка освещался только камином и стоящей на столе настольной лампой. На кресле, уютно свернувшись, полусидела-полулежала Анна, аккуратно прихлёбывая чай из тонкой фарфоровой чашки. Из-под легкомысленного халатика были видны стройные смуглые ноги с несколько полноватыми с точки зрения модельных канонов бёдрами. По лестнице тихо спустилась Ольга — из одежды на ней было только завязанное над грудью большое махровое полотенце.
— Тоже решила чайку попить? — поприветствовала её взмахом руки Анна. В руке было зажато большое миндальное печенье.
— Да, не могу уснуть. Присоединюсь к тебе, пожалуй. Печенье есть ещё?
— Печенья полно, и ещё сушки где-то были. Налить тебе зеленого?
— Наливай.
— Ну как, смирился он с твоим возрастом, старушка?