Сахара
На пути к колпаку Лада думала об Огнице. Что все это значит? Какая ему выгода от колпака? Если он такой могущественный, то мог бы просто уничтожить тусовку. На гуманного он не похож. Такой не остановится ни перед чем. Объединяться с ними и не думает, хотя это наверняка принесло бы пользу и ему, и им. Почему он объявил себя врагом?
А Генрих просто считал Огница выжившим из ума чуваком. В его жизни был такой знакомый — некто Скрыльников. Все признаки паранойи, в том числе и мания величия. Он считал себя выдающимся режиссером. Весь балаганчик, которым он заведовал, похохатывал за его спиной. Жалкие спектакли, которые он ставил в промежутках между пьянками и пребываниями в больницах, могли разве что выдавить слезу из какой-нибудь сентиментальной бабули. Кончил он плохо, как и все параноики.
Огниц был копией Н. Ю. Скрыльникова. Он отличался от Скрыльникова только одним — тем, что не кончил плохо. Он вообще еще не кончил.
Лада и Генрих подошли к колпаку.
Они не знали, что невидимый зонд Огница, парящий в воздухе, позволяет ему наблюдать за всем…
Идти было трудно. Это был еще один из сюрпризов сегодняшнего дня-ночи — ноги Лады то ли увязали в асфальте, как в глине, то ли какая-то огромная сила тянула ее назад, к колпаку, — и что же тут происходило, понять было невозможно. Впрочем, Лада старалась ни о чем не думать — ей надо было идти.
Навстречу шли люди, они с удивлением смотрели на Ладу. Не обращая на них никакого внимания, она продолжала двигаться вперед, все больше и больше отдаляясь от невидимой полусферы.
Путь резко свернул, и Ладе пришлось сойти с асфальта и ступить на развороченную идиотами строителями землю. Двигаться стало еще труднее — она уже не разбирала дороги, ее вел Путь, прямая невидимая ниточка. Лада перешагивала канавы, взбиралась на кучи щебня и шагала по глубоким грязным лужам. Горизонт словно сошел с ума — временами он вставал чуть ли не вертикально. Солнце палило, имея явное намерение сжечь все, что есть на этом свете.
Стальной прут, торчащий из земли, подвернулся под ноги совсем уж некстати, и — падение в бездну, и снова эта проклятая чернота…
…Они неподвижно лежали на газоне, примыкающем к проезжей части. Лежали долго, пока не наступило утро. Никто не проронил ни слова.
Подсознательное
Грязная речка несла свою грязь к морю. Она была настолько грязна, что… Впрочем, на берегу грязи тоже хватало.
До горизонта тянулась мертвая, истерзанная экскаваторами земля. Где-то там дымил завод. Среди брошенного хлама — это были громоздкие балки, ржавые трубы — пробивалась редкая трава. Лада сидела на одной из труб — а времени уже явно не хватало. Она оглядывалась назад и вбок — но оглядываться было совершенно не на что, и поэтому Лада тупо уставилась в одну точку перед собой.
Времени не было. Или почти не было. Пожалуй, это уже не имело значения. Можно было еще немного посидеть и поразмышлять на философские темы, а потом…
Ладе не очень-то размышлялось, но зато она сидела. Сидела на обрезке трубы, и он казался ей достаточно комфортабельным. Лучшего в этом пейзаже и не придумать.
Было пасмурно — довольно темно. Не доносилось ни звука. Огницу удалось подкрасться к Ладе незамеченным.
Он вылез из-под моста, который соединял один берег дерьмовой речки с другим. Подойдя близко к остатку трубы, на котором сидела Лада, он остановился; стоял, пока она не подняла на него невидящие глаза. Тогда он медленно наклонился и поцеловал ее.
Огниц ожидал какой угодно реакции — что она даст ему по морде, или разрыдается, или выкинет что-нибудь еще — но Лада, мельком взглянув на Огница, снова уставилась на трещину в земле. Огниц постоял немного рядом с Ладой (это выглядело довольно глупо) и, наконец, пошел в сторону завода. Один раз он оглянулся. Лада продолжала сидеть как изваяние.
«Алиса»
…Быстро мелькали какие-то яркие цветные картины… Я жива? — удивилась Лада. — Но этого не может быть. Не может быть. Ведь что-то случилось, что-то серьезное. Что-то страшное. Иначе и не могло быть. Иначе не могло бы быть то, раз я ввязалась в эту историю. Я, наверно, погибла. Или… что это? Падение… и… Времени все равно уже нет. Времени нет. В любом случае я не помогла им, дала только ложные надежды… Я — не герой.
То ли утро, то ли ночь, то ли еще бог знает что. Светло, хоть солнце где-то там, за горизонтом; вокруг никого нет. Допустим, что так и должно быть.