– Его приятель устроился в Афинах, женился на гречанке, получил вид на жительство, открыл свой бизнес… Звал его к себе, меня тоже приглашал, вроде можно было заработать на хорошую машину за несколько месяцев… Паша мечтал купить машину.
– Имя этого приятеля? – переводила ей Ольга вопросы начальника участка. – Род его занятий? Телефон? Адрес в Афинах? Вы его знаете? Звонили ему, когда пропал ваш друг?
– Я ничего не знаю, и никому не звонила, – чистосердечно отвечала девушка, сама понимая, что это звучит достаточно глупо. – Я вообще была не в курсе, к кому мы поедем и чем будем заниматься. У этого друга был какой-то ресторан и вроде бы маленькая гостиница. Или это не у него, а у родственников жены… Я толком не поняла, не расспрашивала! Мои родители были против, и я как-то сразу думала, что не поеду, а потом еще и паспорт в срок не сделали…
Ольга весьма эмоционально перевела ее речь и обратилась к Тане по-русски:
– И правильно сделали, что не поехали, вы понимаете, что я имею в виду! Молодая девушка в чужой стране, непонятно, какая будет работа, у кого жить, это, знаете… Ваш друг, конечно, не собирался вас продавать в публичный дом, но ведь он и сам, наверное, не умирать сюда ехал!
Таня только кивнула – отвечать она была не в силах, у нее пересохло в горле и дрожали пальцы. Чтобы спрятать эту дрожь от посторонних глаз, она сунула руки в карманы куртки. Пальцы наткнулись на что-то холодное, металлическое, незнакомое на ощупь. В следующий момент она поняла, что машинально увезла с собой ключ от номера, украшенный тяжелым металлическим брелоком в виде цилиндра. «Вот что все время било меня по бедру!» Дальше все происходило быстро и как-то скомканно. Ей подсунули какую-то бумагу на греческом, Ольга прочла, сказала, что нужно поставить подпись, это протокол опознания вещей.
– Вещи из гостиницы вы узнали, вещи с трупа – нет уверенности и заявили о пропавших вещах, – пояснила она. – Смело подписывайте, это ни к чему не обязывает.
Таня боялась только того, что ее могут заставить везти домой этот сомнительный труп, о чем она и заявила переводчице, попросив прояснить этот вопрос с полицейским. Та посовещалась с ним и успокоила девушку:
– Труп вам никто и не отдаст, правда, вещи тоже. Понимаете, в общем то, что вы сообщили о вашем друге, совпадает с тем, что они нашли, но точно-то этого никто не скажет! Он или нет – это еще предстоит выяснить. Тело останется здесь. Будут искать этого афинского приятеля. Кстати, ваш Павел получал от него приглашение? Как он сделал визу?
– У него была туристическая, он купил путевку, самую дешевую. Сказал, что так мороки будет меньше, а его друг все возместит. Так он и на авиабилетах экономил, у туристических компаний ведь чартерные рейсы, иначе пришлось бы платить вдвое больше…
Ольга переводила, а у полицейского чина все больше вытягивалось лицо. Таня понимала почему – туристическая путевка начисто отрезала тонкую ниточку, за которую можно было бы ухватиться в поисках этого греческого приятеля. «А может, таков и был расчет, чтобы его невозможно было найти? – впервые подумала она. – И не в дешевом билете дело? И не в том, что так визу легче получить? Как я не подумала об этом… Как я умудрилась вообще ни о чем не думать, не остановила его, не попросила телефон этого афинского друга! Как его хоть звали?! Паша говорил… Они вместе учились, но тот бросил институт на втором курсе, занялся бизнесом, потом поехал в Грецию, встретил свою Афродиту, молниеносно женился и в Москву возвращался только наездами, по делам… Как его…»
– Михаил, – вдруг выпалила она, сама того не ожидая и даже вряд ли сознавая, что говорит вслух. – Его афинского друга звали Мишей.
Ольга внимательно на нее посмотрела:
– Мне это перевести?
– Конечно! – удивилась Таня. – Я ведь вспомнила!
– Дело в том, – доверительно сообщила Ольга, – что если я им это скажу, они могут вас тут задержать надолго, а вы вроде собирались быстро уехать. Если не хотите тут застрять, лучше позвоните мне из Москвы и скажите это, я им передам. Второй раз вас приезжать не заставят, будьте уверены.
– Но почему меня задержат? – недоумевала Таня. – Я ведь все равно ничего больше не знаю!
– Вспомнили его имя, можете вспомнить что-то еще, – наставительно заявила переводчица. – Понимаете, они в вас просто вцепятся! У них же ничего нет, никаких фактов, вы единственный источник информации, а дело громкое, такое здесь редкость. Тут обычно кражи, драки, угоны машин… Ну, если хотите, я им переведу.
Таня настояла на этом – ей казалось по меньшей мере странным скрывать от полиции какие-то факты. На миг перед ней будто приоткрылась дверь в прошлое, она увидела там человека, чье имя давно стало для нее пустым звуком, и на миг ощутила к нему прежние чувства – сильные, юные, сентиментальные… Он не бросил ее, не обманул, его просто убили, и он погиб, даже не успев позвать никого на помощь, один в чужой стране, куда отправился с такими большими надеждами… «Теперь я старше, чем он был, когда уехал, старше на целый год… На целую жизнь! А ему теперь всегда будет двадцать четыре». Она не опознала вещей, извлеченных из могилы, не видела и самой страшной находки, даже на снимке, и все же была уверена, что это был именно Паша. Ей было тяжело и тревожно, и как будто совестно перед ним за те упреки, которыми она заочно осыпала его все эти годы.
Ольга перевела полицейскому то, что вспомнила Таня, и тот повел себя совсем не так, как она предполагала, отреагировав на новость спокойно. Он уточнил имя, спросил, не назывались ли еще какие-то имена собственные в связи с греческой поездкой Павла, а также попросил Таню, как только та что-то вспомнит, связываться с ними напрямую через Ольгу. Задерживать ее в Греции никто не собирался, с легкой грустью уяснила себе девушка.
– Что ж, вы можете уезжать хоть завтра, – подвела итоги Ольга, когда все формальности были завершены и они с Таней вернулись в приемную. – Но теперь уже я вам советую в добровольном порядке задержаться! Это же ничего вам не стоит! Билеты оплачивает полиция, гостиницу – Димитрий, а им все равно, сколько вы проживете, сейчас все номера пустые… Им будет даже приятно, они очень гостеприимные! Останьтесь на несколько дней, отдохните! Я покажу вам пляжи Мармари, съездим на острова, там виллы Марии Каллас, Пикассо… Останьтесь!
В ее голосе звучала мольба, и Таня поняла – для ее добровольной переводчицы невыносима сама мысль о том, что придется так быстро расстаться с землячкой. Она улыбнулась, глядя на ее взволнованное лицо:
– Неудобно. Дело-то закончено, да и в Москве меня ждут… Я ведь все бросила, даже свой день рождения отменила.
Ольга немедленно поинтересовалась, когда у нее был намечен праздник, и узнав, что он планировался именно сегодня, возбужденно воскликнула, что это просто замечательно! Дни рождения, по ее мнению, следовало отмечать в новых, незнакомых местах, и тогда жизнь тоже будет идти по-новому!
– Ну на этот раз точно, – согласилась Таня. – Не могу сказать, правда, что я рассчитывала в свой день рождения опознавать вещи из могилы, но новых впечатлений мне хватит на год! Знаете, очень заманчиво было бы тут задержаться… Но, конечно, на день-другой, не дольше. Понимаете, я не так давно нашла новую работу, и мне не хотелось бы ее потерять из-за того, что я вдруг устроила себе отпуск. Сегодня суббота, завтра я могу быть свободна, а в понедельник утром улечу. За один прогул как-нибудь отчитаюсь, навру… Не могу же я сказать правду! Мне никто не поверит!
Ольга понимающе кивнула:
– Это точно, правда чаще всего похожа на ложь. Для начальства приходится что-то придумывать… Я-то отвыкла от работы, сижу с ребенком, садиков тут нет, подкинуть дочку свекрови не могу, та еще работает… Значит, у нас есть все воскресенье! Вы рано встаете? Ничего, если я зайду за вами в девять? Тогда мы больше успеем!
Девушка была слегка ошеломлена ее напором и не успела толком понять, хочется ли ей принимать услуги своей новоявленной подруги или лучше будет провести этот день в одиночестве, исследуя окрестности Мармари… Она даже больше склонялась к одиночеству, тем более что ей было над чем поразмыслить, но отказать Ольге было бы просто жестоко – та смотрела на нее таким влажным молящим взглядом, в котором читалась такая тоска по общению… И Таня мужественно изобразила улыбку: