Однажды, когда Сашка с Кешей выходили из бара, где грелись перед очередным походом за топливом, к остановке подъехал автобус. Это была та самая «труповозка», которая привезла сюда Сашку не так уж давно. Сегодня пассажиров, желающих уехать в город, было немного: трое парней и пара местных мужиков. Сашка посмотрел на автобус, сделал несколько шагов и вдруг, сам не понимая зачем, в последний момент вскочил внутрь. Кеша удивлённо кричал вслед, но Сашка его не слышал. Автобус, дребезжа, потащился по улицам в центр. Туда, куда Сашке было нельзя и не надо… Сашка сидел в уголке, прислонившись к стене, и не мог себе объяснить, почему он здесь. Он ведь шёл с Кешей. Сейчас они должны были разгребать холодную бетонную крошку в поисках древесины. Ерунда какая-то: собирался сделать одно, а получилось совсем другое. Как затмение нашло. Сашка вздохнул. Ничего, проедет по кольцу и вернётся к Кеше.
Однако, когда автобус дополз до городской конечной недалеко от Корпуса, выяснилось, что назад он сегодня не идёт. Сашка постоял в нерешительности и отправился в сторону Корпуса. Знакомую проходную было видно издалека. Там, в бетонной коробочке с узкими окошками, сейчас находился дежурный наряд – четыре человека. Может быть, даже из его роты. Сашку охватило желание зайти, пообщаться с ребятами. Но о чём ему теперь говорить с кадетами? Не о чем. Сашка сел на кованую оградку около соседнего здания и просто смотрел. Жизнь в Корпусе продолжалась: вот в ворота, натужно урча, въехал грузовик, затянутый зелёным брезентом, а дежурный кадет, лопоухий первогодок, выскочил поднимать заградительную планку, не накинув шинели, и, пока грузовик въезжал на территорию, успел замёрзнуть и бежал назад, втягивая голову в плечи; вот ещё один кадет, постарше, вышел на крыльцо дежурки и что-то объяснял женщине в пушистой шали, после чего женщина ушла; вот из проходной показались несколько офицеров, зашагали по улице… Сашка встал и побрёл прочь. Одно дело было вспоминать о Корпусе там, в развалинах, другое – вновь увидеть знакомые стены. В горле перехватило, и Сашка часто задышал, чтобы не разреветься. Не надо было сюда ехать. Что ему теперь Корпус? Его отсюда выкинули. Без вины, а так, на всякий случай. Теперь он штурмовик. И, видимо, надолго. «Надолго? Ну и пусть, – зло подумал Сашка, – я уже привык! Вы, гвардия, элита, можете жить в разбомблённом доме, есть два раза в день холодную тушёнку и спать на голых досках, когда вокруг шуршат крысы? Нет? Так чем вы лучше нас?»
Из центра Сашка вернулся только к вечеру, прошагав весь путь пешком, и так устал, что не сразу понял: в их с Кешей комнате непривычно тепло.
– Обогреватель, – гордо сказал Кеша, показывая на странную конструкцию из бывшего шашлычного мангала. – Первое время дымить будет, но я знаю, как сделать трубу. Главное, чтобы искры не летели, а то сгорим к чёртовой бабушке!
– Где взял?
– У соседей из пятнадцатого дома выиграл. Да ты челюсть-то подбери! Я на пушку трофейную играл, её не жалко, если что, вдруг она меченая! У нас теперь лучше всех будет! Захотим – натопим, захотим – жрать сварим. Всё не в ведёрке ветки жечь.
И правда, их печка да буржуйка в комнате Олега оказались роскошью – остальные ребята разводили костерки в чугунных ящиках, помятых детских ванночках, жестяных вёдрах. Поэтому пожаров, по словам Кеши, в развалинах случалось достаточно.
– Зато сгоришь или не сгоришь – ещё неизвестно, а топить не будешь – точно загнёшься, – заключил Кеша, – вон в прошлом году тут половина народа передохла – грипп…
8
Пятого октября ребята собрались за столом в большой комнате, ожидая командора. В этот день на складе выдавали пайки, и Витька должен был назначить, кто пойдёт за ними, а кто будет затаскивать в этажку. Шиз вошёл и, бесстрастно оглядев сидящих, сказал:
– Пока харчей нет. Не привезли. И денег нет. Дали каждому авансом по три марки, а Ерхову – марку и двадцать грошей. Но кто хочет, можете получить уголь. Мешок на человека, под расписку.
Женька свистнул, Лёва выматерился.