— А вот в этом, мальчик, ты ошибаешься. Я только восхожу к своей власти! Мятежники почти раздавлены и баланс, естественный порядок вещей восстановлен. Ты проиграл.
— Не уверен, — болезненно ухмыльнулся Данте.
Под облаками показались яркие огни, летящие с востока целым роем и с каждой секундой приближающиеся.
Что за… — так и не смог закончить фразу «Кумир», так его оборвал звук по громче и звонче.
Крылатые ракеты, направляемые пилотами, светоносными кометами пали, ударили, по горной гряде, там, где спрятались системы ПВО и скалы озарились ярким сиянием взрыва, которые покончил с оборой противника. Стратегический Мостик пал, а значит, никто не отслеживает приближение ракет или самолётов, а вторичная система обороны ПВО проморгала их, за что и поплатилась. За дождём смерти из поднебесья принесли рёв штурмовки, которые ливнем авиабомб затопили верхний квартал, выжигая всю скверну, поселившуюся там. Ракеты и бомбы стали знаком, объявлением войны всему полуострову Рейхом.
Пока самолёты устремились восвояси уничтожать другие цели, раскрасив пейзажи столбами огня и дыма Данте и Яго решились. Энерговинтовка издала последний стрекот и её батарейка иссякла, но и одного луча хватило, чтобы выжечь мозг солдату противника, а Данте расстрелял последний магазин изрешетив пулями головы врагов, но фалькс «Кумира» коснулся дула «Комара» выдёргивая его из рук и тут же тычковым ударам древка оттиснув Яго в сторону.
Коммандер хватается за клинок и гладий сверкнул в воздухе, но тут же был отбит и лицо ощутила хороший удар древком, а острие фалькс одним ударом испортило энерговинтовку Яго, которой он пытался защититься.
Данте атакует со спины, но «Кумир» резко повернулся и парень только и успел сесть, чтобы его заточенный край оружия не обезглавил, затем поставил блок, но сила удара такова, что руки сами отвелись в сторону, открыв тело для поражения изогнутым серповидным лезвием, но фалькс не рассёк коммандера. Яго попытался ударить ножом «Кумира», но клинок погряз в броне, которая спряталась за серебристыми одеяниями и противник резко направил оружие в сторону другой цели, которая ушла от удара и следующим взмахом древка прикладывает его по щеке и подсечным ударом ноги роняет Яго на мрамор, да так хорошо, что тот приложился головой и потерял сознание, а фалькс угрожающе навис острием над ним, но колющий удар гладия хоть и не пробил брони на спине «Кумира», но заставил его двинуться вперёд, уйти от тела брата.
— Чувствуешь, Данте?! Ощущаешь бремя поражения?!
— Так кто же ты такой? — спокойно обобщает вопрос к врагу Данте, тяжело дыша и еле ковыляя.
— Что ж, теперь, думаю, можно явить себя.
Обтянутая в перчатку рука касается маски и скидывает её на холодный мраморный пол и то, что увидел Данте, несколько ввергло его в шок. Чуть сухие прямые губы молвят слова, которые коммандер не слышит, а округлое лицо исписано чудными символами, сходными по цвету с глазами литого серебра, а чёрный кудрявый волос резво развивается и дёргается на ветру.
— Удивлён? — с ухмылкой полной самодовольства мужчина, оперившись на фалькс как на посох, говорит. — Я бы был удивлён.
— А-А-Аль-Альфонс? — запинаясь от усталости и боли, от резкого изумления, еле молвит Данте. — Те-теперь понятны слова «Ходит среди людей». А почему ты тогда показывал «грамоту»? Там, у моста?
— Цирк. Всё должно было выглядеть естественно, чтобы ты ничего не заподозрил.
— Но Сериль, как?
— Твой брат прав. Как только я вас увидел на стоянке, понял, что её можно использовать как инструмент, — ладонь сжалась в крепкий кулак, — я и выкрал её. Только стоило родителям на миг отвернуться, и мои люди подстерегли её. Всё было чисто и чётко.
— А зачем? Зачем ты прятался? А?!
«Дабы посеять семена сомнений в твоём разуме. Сблизиться и выяснить места уязвимые, чтобы можно было тобой дёргать как марионеткой или хотя бы поддеть. Не сделай я этого, ты бы меня сейчас даже не слушал» — поразмыслил Альфонс, но решил дать иной ответ, сохраняя загадочность подобно древним гуру:
— Так нужно было. Это всё цепь событий в великой игре, которая продолжится и дальше, и за горизонтом нашей жизни она не уймётся.
— Давай без этого пафоса.
«Теперь всё понятно» — подумал Валерон. Альфонс отсутствовал всё то время, пока являлся «Кумир», он спокойно прошёл в квартал «небожителей» и его никто не остановил, несмотря на несоответствующий статус, известно, как владыка Теократии узнал его имя и пристрастие к Сериль. Данте много всего видел в своей жизни, и перевоплощения лидеров, и, как хорошие становятся плохими, а поэтому сейчас его сердце практически не берёт удивление, скорее злоба бессильная на пару с обидой горькой, от того, что товарищ оказался главой всей секты, всего умопомешательства на духах.