Конвунгар устремляется прочь, к открытому проходу, а Данте оборачивается и видит, как убранный телевизор отброшен куда-то в сторону, на его месте зияет довольно небольшой проход, в полметра шириной, не освещённый.
— Данте!
— Да, Яго.
Как только парень развернулся в сторону воззвавшего он только и успел, что выставить руку и перехватить чёрный предмет, мелькнувший в поле зрения. Как только Данте ухватился за металл и осмотрел, его он увидел, что это оружие — тонкий вытянутый ствол, ладони ходят по маленькому цилиндрическому корпусу, а магазин пристёгнут сбоку.
— Что это? Я подобное только на картинках видел? — сильно подивился Данте. — Он похож на древнейший Стен. Это пистолет-пулемёт?
— Нет, — отвечает знакомый голос, — это «Комар». Пистолет-пулемёт Храмовой Гвардии. Я чаял, что его здесь найду, посему у знакомых захватил маленько боеприпасов. Забирай.
— Илья? — коммандер развернулся в сторону человека, окутанного в сшитые между собой броне пластины, облекшие старый красный балахон. — Вот так встреча. Как ты? — перешёл на вопрос парень, забирая магазины.
— Отряд! — громко призывает Конвунгар. — По одному в проход. Вперёд.
Данте так и не успел поговорить с товарищем, направившись в тёмные коридоры, которые оказались совсем короткими и через полминуты прямой ходьбы они уткнулись в другую стенку и, осветив фонарём, гладкий отёсанный камень нашли рычажок, за который сразу и потянули. Скрип и скрежет механизмов возвестил о прибытии команды, но никто даже не дёрнулся, и когда Данте ступил в помещение удивление и недоумение тронули его разум и сердце.
Его сапоги ступили на голубую кафельную плитку, которой устлан пол, а в нос ударили ароматы водяного пара, смешанные с лёгкими цветочными духами. Впереди перед ним стелется квадратной формы водоём, в который он вбегает и мутит воду, которой по щиколотку. Помещение двухэтажное — выступы второго этажа поддерживаются гранитными колоннами, образующего этакий балкон с которого можно смотреть вниз.
— Всем стоять! — кричит Конвунгар, размахивая пистолетом.
Данте, ища через прицел врагов, но находит лишь «райские кущи», окутанные клубами пара. Возле небольшого бассейна, походящего на лужу с кристально-чистой водой, расставлены деревянные кушетки, возле которых разбросаны багряные одежды и полотенца, а на самой мебели разложились служители Культа, ещё секунды назад, жадно поедающие фрукты с блюд, а сейчас заворожённо смотря на тех, кто прибыл сюда. У пары кушеток на цепи прикованы девушки, закутанные в лёгкие полупрозрачные одежды, со страхом прячущиеся за мебелью.
— Что тут происходит?! — возмущается кто-то из культистов, с бокалом вина в руках.
— Смотрите, воины, — заговорил Чжоу, — даже когда им сулит смертельная опасность, эти черви предпочитают предаваться пьянству, объеданию и блуду.
— Вот тебе и дворец «Святых духов», — надсмехается Яго.
Со стороны показывается грузная фигура, субтильного коренастого человека, арабской внешности, накинувшего на себя белую робу, и размахивающего шпицрутеном во все стороны, а на его широкой груди касается и болтается ключ и как только он встал возле захватчиков стал яро бунтовать:
— Ах, ви шайтаны проклятые! А ну прочь отсюда, прочь, дети шакалов. Тут люди благо получают! — и пока мужчина причитает, одна из девушек крадучись приблизилась к нему и попыталась взять ключ с его шее, но человек развернулся и саданул её прутом по ногам, рассекая плоть до крови, заорав. — Сиди на месте тварь! А не то кину на растерзание к Абдуле!
Данте не стал себя сдерживать при виде такого морального беззакония. Он уставил дуло «Комара» на, видимо хозяина борделя, и жерло орудия сверкнуло ярким огнём, выплюнув зажужжавшие пули, раскрасившие кровавыми пятнами белую поверхность одежд владельца этого места. Туша рухнула в воду, из чистой окрасив её в алые тона. Конвунгар вторя идее коммандера, лишь махнул рукой и приблизился к трупу владельца борделя. Ни из одних уст не вырвалось крика о помощи, ни кто не пытался бежать, ибо все были заткнуты и остановлены оружейными залпами, залившими кушетки со служителями Прихода. Тем временем Чжоу сорвал с шеи ключ и поднялся, оглянувшись.
— Господин, приказы? — кто-то спрашивает, но «Крестоносец» будто не слышал приказа, продолжая разглядывать бордель.
Теперь это не место для красных фонарей, ибо окропившись кровью хозяев, оно перестало быть местом подневольной проституции. Владыки бизнеса по торговле интимными услугами и живым товаром сейчас либо пачкают кафельную плиту под собой и, измазав кушетку кровью, либо где-то прячутся от правосудия.