— С удовольствием, — отвечаю я, — В хорошей компании, можно выпить и сомы. Надеюсь, скоро смогу угостить вас черным пивом.
— Правда? — обрадовался Бруто, — Так вот что вы покупали и Двуликого.
— Только между нами, — многозначительно вздергиваю бровь, — Прикупил немножко черного…
— За это можете не переживать. Своих не сдаем, — заверил Бруто и повел нас с Лулой на правах хозяина, делая по пути приглашающие жесты.
Далеко идти не понадобилось. Бруто остановился, как мне показалось у стены тоннеля. Но это оказался вход, замаскированный заклинанием. Одним изящным движением, достойным циркового фокусника, он снял морок.
Мы зашли в пещеру, явно давно обжитую. Нам на встречу со стула поднялась девушка, черноволосая, черноглазая со смуглой кожей.
— Креосента, дитя мое, посмотри, кого я привел, — пафосно сообщил Бруто.
Однако девушка не спешит разделять радость встречи. Она смотрит на Бруто собранно, хмуро и явно ждет объяснений.
— Бруто, боюсь мы нагрянули не ко времени, — начинаю отыгрывать тактичного гостя, — Лучше вы к нам заглядывайте…
— Нет-нет, я вас не отпущу, — забеспокоился Бруто, — Креосента, перестань немедленно. Неси сому и познакомься, наконец, с гостями.
— Креосента, — холодно представилась черноглазая мулатка.
Ее холодность совершенно не вяжется с внешностью. Я всегда считал, что смуглянки южанки просто обязаны проявлять огненный темперамент. И тем не менее, Креосента и Лула противоположности. Не только внешне. Даже магические стихии у них противоположные. У Лулы магия огня. Лула всегда открыта и готова к приключениям. У Креосенты — лед. Тонкое видение определяет это однозначно.
— Марк, Лула, проходите. Не судите Крео по первому впечатлению. Сами понимаете, семь тысяч лет мы сидим в этих тоннелях, отрезанные от родного мира. Тут волей-неволей начнёшь относиться с предубеждением…
Я сделал вид, что поддался на уговоры и прошел только, чтобы не обижать хозяина. На самом деле я предельно заинтригован. Если они семь тысяч отрезаны от родного мира, то это значит только одно. Их родной мир — это ад.
Они стали жителями города богов поневоле. «Сменили гражданство» вместе с этими тоннелями, и их мнения никто не спросил. Такая вот ирония судьбы. Бедняги хотят вернуться в ад, потому что он их дом родной.
Мы с Лулой присели за столик. Креосента проявила вынужденное гостеприимство. Принесла кувшин с сомой и стаканы. Бруто эмоционально рассказывал в основном для Крео, как увидел нас и проследил за нашей сделкой.
— Так вы были в Котлах? — Креосента таки оттаяла до такой степени, чтобы задать нам вопрос.
— Заходили недавно, — сообщаю как бы между прочим, — Гекта давала свое последнее выступление.
Зря я упомянул Гекту. Креосента только что инеем не покрылась от одного упоминания этого имени.
— Она предала нас, — с обвинением заявила Крео, — И еще смеет давать выступления.
— Публике на это плевать, — говорю с осуждением в голосе, предоставляя Крео самой додумать, что именно я осуждаю. Толи я публику осуждаю, толи Гекту, толи… если самой Крео хватит на то ума, осуждаю ее право выступать с обвинениями… в любом случае, я как бы что-то убеждённо осуждаю. Риторический приём, до совершенства отточенный госдеповскими политиками.
— Им плевать, — подтвердила Креосента, — Они сидят в Котлах и жрут черную водку с черным пивом. А мы тут давимся сомой. Семь тысяч лет!
Она хотела что-то еще сказать, но сдержалась. Жаль, я чую, тут что-то назревает. А потому решаюсь на провокацию.
— Знаете, я был на площади, когда бунтарка пыталась провести ритуал открытия врат.
Бруто заинтересовался.
— В новостях про это ничего не сказали, — сказал он, и я отметил для себя, что он следит за событиями на поверхности.
— Если хотите знать мое мнение, — добавляю рассудительно, — Это был отчаянный поступок, но бессмысленный.
— Вы видели, что с ней стало? — спросил Бруто, и я еще отметил, что в этот вопрос он вкладывает больше, чем простое любопытство. Здесь есть что-то личное.
— Видел, как ее увели в здание полицейского участка, — показывать полную осведомленность я не стал, — Наверно ее забрало эсбэзэ.
— Мы правильно поступили, что отказались иметь с ней дело, — жестко сказала Креосента, — Она бы нас всех за собой потащила.
— Да, ты права, — Бруто покивал, хотя видно, что согласен он не во всем, а затем опять обратился ко мне, — Про ее помощника ничего не слышали?
— М-м, нет. Помощника с ней вроде бы не было. Но я, если честно, близко не подходил. Поскольку я не зверобог, мне вообще по большому счету на той площади находиться не стоило, — продолжаю сочинять на ходу.