Аймара выращивали картофель, киноа, ока[16], занимались животноводством, ткачеством, вязанием из шерсти ламы, обработкой металлов, изготавливали простые ювелирные и керамические изделия, обеспечивая тем самым потребности растущего города.
В действительности же, в Лиме жила лишь малая часть индейцев. Их собратьев испанцы силой согнали в специальные селения, редукции, во главе которых стояли духовные отцы, патеры[17], как правило, пожилые и умудрённые жизненным опытом. Старший патер мог принадлежать к одному из духовных орденов: доминиканцев, иезуитов, августинцев или францисканцев. Он занимался всеми вопросами, касавшимися веры. У духовных отцов, патеров, были молодые энергичные помощники, которые заведовали административными вопросами (часто светские коадъюторы) и имели право помогать своему старшему собрату в вопросах веры. В свою очередь, молодой коадъютор имел помощников: коррехидора, избиравшегося из числа индейцев, верных испанцам, (фактически исполнял функции городничего и следил за общественным порядком); алькада (также из местного населения), вершившего гражданский суд.
Условия жизни в селениях, редукциях, основанных испанцами, были жестокими. Вся жизнь местного населения подчинялась определённым правилам. Индеец не имел права владеть орудиями труда – они принадлежали испанцам и выдавались лишь на время работы. За порчу имущества индейца могли подвергнуть наказанию, что часто применялось алькадами. Жизнь индейца проходила в постоянном, изнурительном труде на благо испанской короны.
Женщины работали за ткацкими станками, пряли из шерсти лам, вязали и шили. Сильных и выносливых мужчин испанцы отправляли в шахты, где добывали золото, серебро, металлы – жизнь шахтёров была коротка. Остальные мужчины с утра до вечера работали на полях, выращивая различные культуры, в том числе и кофе, к которому пристрастились колонизаторы. Подростки также трудились. Обычно они пасли домашнюю скотину или помогали взрослым. Смертность среди индейцев была высокой. Они умирали, как от непосильного труда, так и от болезней, завезённых европейцами из Старого Света. Так почти полностью вымерли племена чачапойя, чиму и уру-чипайя.
Редукции постоянно нуждались в притоке свежей рабочей силы и потому испанцы продвигались всё дальше от Лимы, захватывая всё новые земли и порабощая местное население.
Хосе де Акоста не раз отправлял вице-королю подробные доклады, где излагал свои взгляды и соображения по поводу того, что следует изменить отношение к местному населению, иначе оно постепенно вымрет. Иезуит провёл тщательные исследования, придя к неутешительным результатам: за время правления испанцев на землях Перу, а это составляло почти полвека с момента третьей экспедиции Франциско Писарро, более половины колонизированного населения исчезло. Некоторые племена ушли далеко в горы и непроходимые джунгли Амазонии, не желая подчиниться конкистадорам. Некоторые полностью погибли, оказывая сопротивление. Остальные, порабощённые, были насильственно переселены в редукции, где их ждал тяжёлый труд и нескончаемые болезни.
…Иезуит достиг небольшой рыночной площади. Индейцы, закончив торговлю, устроили танцы (опытный глаз учёного тотчас уловил происпанские движения) под аккомпанемент флейты-кеначо, изготовленной из тростника.
Площадь миновал небольшой отряд городской стражи, возглавляемый альгвазилом[18]. Альгвазил, заметив иезуита, почтительно поклонился. Акоста осенил служителя закона крестным знамением.
Умиротворённый Акоста, минуя рыночную площадь (индейцы также выказали знаки почтения иезуиту, разглядев в вечерней дымке его чёрное одеяние), прошёлся узкими улочками, выведшими его к зданию университета, где он жил и работал последние годы.
Он поднялся на второй этаж, уединился в своей комнате, размышляя, что вероятно, наступил тот момент, когда ему придётся расстаться со всем этим…
Вице-король Перу, Франциско де Толедо, поначалу благоволил к учёному-иезуиту. Но в последнее время всё чаще стал выражать недовольство его взглядами, считая, что Акоста чрезмерно превозносит уровень развития индейцев, приписывая им в своих трудах, много лишнего. Мало того, вице-король считал, что Акоста пагубно влияет на своих коллег по университету Сан-Маркос, в частности на Бласа Переса Валеру[19], который также увлечённо изучал культуру инков, всячески помогал профессору и не стеснялся в суждениях. Единственным сдерживающим фактором нараставшего гнева вице-короля, было то обстоятельство, что Блас Валера являлся фактически первым переводчиком Катехизиса на языки перуанских индейцев, аймара и кечуа. И де Толедо высоко ценил его заслуги.
16
17
19