— Ну что ты, — он подошел ближе, взмахнул рукой, осыпая голову Мати пригоршней серебряных снежинок, принесенных из просторов оставшейся уже где-то позади пустыни, — этого не произойдет. А ну, выше нос! Разве не ты мне говорила, что в город нужно входить смеясь? Потому что если стражи, охраняющие…
— Если стражи, охраняющие его покой увидят слезы, они не пустят гостя, полагая, что рядом с ним идет беда, — закончила за него фразу девочка. Эти давно знакомые, выученные наизусть слова, такие простые и несомненные, заставили ее успокоиться. Во всяком случае, до тех пор, пока в ее мысли не закрался следующий вопрос:
— Шамаш, а ты сможешь сохранить свой дар в тайне?
— Не волнуйся, малыш. Меня научили этому, когда я был младше тебя. И у меня было достаточно времени хорошо усвоить урок.
"А сколько тебе сейчас лет? — она вспомнила вопрос, который давно мучил ее, не давая успокоиться. Памятуя о разговоре с отцом, то, как разозлил его этот невинный вопрос, Мати не решилась спросить вслух, боясь, что поступает неправильно и, если так никому, и уж тем более рабыни, которая точно перескажет все услышанное своим подругами, не нужно знать… — Если, конечно, это не тайна", — добавила она осторожно, робко поглядывая на мага своими синими беззащитно-доверчивыми глазами.
"Разве у меня могут быть секреты от тебя? — колдун улыбнулся. — Мне двадцать семь".
"Двадцать семь… — задумчиво протянула девочка. — Двадцать семь… — повторила она. Все, что было больше 16 казалось ей бесконечно много. Однако… Мати была достаточно умной девочкой и слишком упрямой, чтобы останавливаться, едва столкнувшись с какой-то сложностью. Она замерла, поглядывая на свои пальцы. — Папе 30… Конечно, ты не мог быть таким старым, как он. Дяде Евсею 27… - девочка наморщила лоб. — Но Шамаш, ты не выглядишь… Мне казалось… Нет, конечно, ты старше Ри, который еще совсем недавно был мальчишкой, но… Я думала, — она оценивающе глянула на рабыню, что-то прикидывая в уме, — ну, что тебе столько же, сколько Рамир".
— Время — странная штука. Для одних оно течет быстрее, для других — медленнее… — он не знал, что тут еще можно сказать. В конце концов, это никак не зависело от него. К тому же, он давно привык, что окружающих удивляет его возраст. Он был очень молод для Старшего, выглядел же, несмотря на все знания и заботы, связанные с ответственностью и властью, даже моложе своих сверстников…
— Да… — девочка вздохнула. Она стала сомневаться, может ли называть братом того, кто настолько ее старше… Впрочем… Она пожала плечами, словно в ответ на свои раздумья, всякое бывает… Ей хотелось так думать. — Шамаш… — она умолкла, раздумывая, о чем бы еще поговорить… наморщила лоб, старательно вспоминая… — Скажи, а Хранитель, он тоже не заметит?
— Что я наделен даром? — он нахмурился, качнул головой. — Я никогда прежде не думал о том, чтобы скрывать дар от таких, как я… — "Но их Хранитель — не колдун…", — осознание этого не давало ему покоя. Он должен был разобраться во всем, прежде чем это не станет причиной беды… — Но, наверное, да.
— А если тебе придется прибегнуть к помощи магии?
— Он поймет.
— Тогда тебе не нужно этого делать.
— Но как я смогу защитить караван? Ведь этот город… Он может быть опасен, малыш.
— Ладно, давай тогда сделаем по-другому: ты будешь защищать нас, а мы — тебя. Так можно?
— Конечно… — он улыбнулся, глядя на девочку своими лучистыми глазами. Но очень скоро в них вновь вошла печаль. — Малыш, мне придется уйти ненадолго.
— Но Шамаш! — она не могла поверить, что он собирается заниматься чем-то сейчас, на подступах к оазису! Конечно, у взрослых в городе всегда хватало разных забот: нужно было договориться со стражами, городскими купцами, торговцами, землевладельцами, выбрать место… Но ведь это все было обязанностью хозяина каравана и его помощников, и никто не заставит мага… — она прикусила губу, сдерживая слезы. — Ладно, — ей ничего не оставалось. Она вдруг поняла, что тут дело не только в заботах каравана. Тогда она б нашла слова… расплакалась, в конце концов… Но было что-то еще. И поэтому Шамаша не остановили бы даже ее слезы… Может быть, она сама была виновата в этом — вернее, ее просьба защитить караван. Если так… Ей оставалось лишь смириться. — Подожди только немножко, — остановила она Шамаша, посмотрела на рабыню, которая в страхе переводила взгляд с девочки на бога, не понимая почти ничего из их разговора, словно он велся на неизвестном, чужом языке. Однако стоило ей почувствовать на себе взгляды, она насторожилась, вскинулась, боясь пропустить вопрос Шамаша и вызвать гнев повелителя небес.
— Рамир хотела поговорить с тобой, — произнесенное Мати имя заставило рабыню окончательно прийти в себя.
Девочка повернулась к ней, подтолкнула рукой:
— Ну же, давай.
Мысленно повторяя слова молитвы, Рамир заставила свое тело, дрожавшее словно от холода, подчиниться приказам воли и, покинув казавшейся ей таким уютным и безопасным темный угол повозки, выбраться наружу. Она не могла даже помыслить о том, чтобы говорить с богом сидя, а потому поспешно спрыгнула на землю, пошла рядом с повозкой, придерживаясь рукой за ее край, словно боясь упасть.
— Тебя что-то тревожит? — спросил ее Шамаш.
— Да, гос… — она заставила себя полной грудью вдохнуть воздух, успокаиваясь, но, не смотря на все ее усилия, когда девушка заговорила вновь, ее голос дрожал, словно отвязавшийся полог на сильном ветру. — Шамаш, — теплота в его глазах, добрая улыбка на губах прибавили ей решимости. — Кто мы в Твоих глазах? — она постаралась подобрать слова так, чтобы вопрос звучал как можно короче и искреннее…