В одной такой схватке Мирка лишь чудом осталась жива и долго проходила лечение в Москве. Что там, на Украине, произошло на самом деле, она, похоже, родным не рассказала, но в отпуск приезжала с этого времени почему-то в темных очках. И вот эта воительница вернулась в город после восьмилетних гастролей, да ещё и с новым мужем – красавцем, моложе её аж на семь лет и возомнила себя императрицей, не меньше, всея Холмск-5 , намереваясь потеснить на этом пьедестале саму «Москву златоглавую». Таборная гордилась этим некогда прилипшим к ней прозвищем и уступать своё первенство никому не собиралась, тем более этой балбеске с завышенным самомнением. Будучи по первому образованию программистом, Мирка, естественно, владела компьютером в совершенстве, и нагло заявила уже второй раз в судебных заседаниях, что может бесплатно позаниматься с мадам Таборной, что бы та не мучила суд и представителя другой стороны пляшущими буквами разбитой печатной машинки. Вот прямо так и сказала, да ещё и с такой говорящей ухмылкой, явно за текстом намекая на то, что и сама Таборная, по её мнению, старая разбитая рухлядь, которой пора сидеть на печке, а не шастать по судам, мороча людям голову. Матильда в ответ промолчала, поджав губы, потому что ей уже именно эти слова невоспитанной двумя педагогами халды добросовестно передал не один доброхот. По сравнению с недавно брошенным прямо ей в лицо толи проклятием, толи предсказанием, Мирка была сейчас корректна. После тех миркиных слов Таборная упустила процесс и проиграла суд.
Перед этим заседанием, вывернув от лифта, Матильда увидела, как Старикова Мирка обрабатывает её клиентку в коридоре суда и подлетела к ним с приказом клиентке прекратить разговор. Мирка встала с лавки, на которой они сидели с бывшей заведующей одним из отделений местной медицины, а теперь умирающей от тяжёлой болезни одинокой пенсионерки, брошенной и мужем, и сыном, которую они с помощью Таборной подбили выписать из её великолепной трёхкомнатной квартиры единственного внука с бывшей невесткой, которая одна и ухаживала за старухой. Мирка всё это уже поняла и, окатив Матильду волной презрения, тихо, но очень отчётливо произнесла:
– Я, в отличии от Вас, Матильда Исааковна, сейчас действую в интересах вашей доверительницы в первую очередь. Моя клиентка и её сын молоды, здоровы, у них есть любящая семья, в отличии от Людмилы Григорьевны, которую Вы, именно Вы, по заказу нанявших Вас мерзавцев, обрекаете на одиночество в последние дни её жизни. Я знаю, что уже нанята сиделка, что бы Нюточку больше не подпустить к Людмиле Григорьевне и ,возможно, убыстрить её уход в мир иной с освобождением вожделенной двумя скотами квартиры. Да, да, город у нас слишком маленький для тайн мадридского двора, неужели Вы не в курсе, Матильда Исааковна? Не стоит быть дешевле денег, заслуженный юрист России ! ВЫ толкаете больного человека, злоупотребляя её доверием, к окончанию её дней без радости и в муках совести, а ведь вашей доверительнице и без того тяжко. Ради чего Вы так с ней мне понятно, Вас кроме денег никогда и ничего больше не интересовало в этой жизни, но Вам давно пора о душе подумать. Я предлагаю Вам задуматься, сколько жизней Вы уже погубили и сколько судеб уже сломали своим поганым языком, потому что Вам на том свете предстоит им вылизывать раскалённые сковородки, вот и посчитайте на досуге, сколько тысяч их уже накопилось и стоит ли к ним добавлять и сегодняшнюю! – звенящим от возмущения голосом закончила Мирка и пошла в приёмную к секретарю судьи.