– Ох… Матерь Божья…
Головка вышла.
Темно-бордовая кожа. Вздутые вены. Огромный череп. Маленький ротик и большие красные шары – глаза – меж крупных закатанных век. Нос у младенца практически отсутствовал. Голова к подбородку сужалась. Тонкая шейка…
– Он рождается!
И грянул гром.
По окну забарабанили кровавые капли.
Диаспра кричит.
Ребенок…
Темное Дитя выползает молча.
– Еще немного!
Яна уже хотела помочь ребенку вылезти – потянула к нему свои руки, но вдруг… жуткий младенец сам сделал разворот и вытащил наружу свои длинные тонкие ручки.
И как он вообще помещался внутри ее живота?!
Темный Младенец уперся руками в кровать и стал себе помогать, выбираясь из тела матери. Он буквально полз по кровати, пытаясь вытащить свое тело и ноги.
Яна лишь молча наблюдала за происходящим.
Вокруг разлиты темные воды. И по ним ползет темный ребенок со вздутыми венами по всему телу.
Младенец издал звук – жуткий крик, словно вырвавшийся из Преисподнии.
Гром.
Молния.
Шум ветра.
Ребенок… засмялся…
Он продолжал ползти. Его длинное крупное рыхлое тело появлялось на свет.
Ребенок тянулся и тянулся, а потом… последними вылезли маленькие скрюченные ножки со сросшимися мальцами. Ножки больше напоминали клешню из плоти.
Яну чуть не стошнило.
Диаспра наконец перестала кричать.
Снова раздался гром.
Снова молния…
– Что там?
– Он… родился…
Темное Дитя засмеялось.
Это был воистину самый жуткий и непряитный смех, какой Яне доводилось слышать за всю свою жизнь.
Следом за ребенком из Диаспры потянулась пуповина, связывающая теперь живот младенца и плаценту Диаспры, оставшуюся внутри.
Пуповина оказалась гораздо длинее. Это был двухметровый кожаный шланг, в котором тянулись артерии и вена.
– Немыслимо…
Яна не могла поверить своим глазам.
Помогая себе только длинными руками, уродливое Дитя с огромной головой и большими красными глазами сел в кровати, подогнув ножки-крючья под складки живота.
Диаспра присела, уперевшись руками о кровать, чтобы наконец узреть свое чадо.
Она застыла.
«Интересно, что она сейчас скажет?» – подумала Яна.
Ответ Диаспры не затсавил себя долго ждать.
Ее глаза заслезились, и она произнесла:
– Какой он красивый…
Уродливый, жирный, вонючий, противный кусок тьмы!
– Я тебя люблю… Малхаэль.
– Малхаэль? – переспросила Яна.
– Да, у него же должно быть имя. Думаю, моя любовь не будет против.
У Яны голова шла кругом от происходящего.
Только что она стала свидетельницей жуткого события.
Яна знала, что будет дальше. Она встала с кровати, подошла к центру комнаты и взглянула на Диаспру.
– Я готова.
Диаспра не решалась приковывать незримыми цепями того, кто помог ей справиться с родами. Чем бы сейчас Яна ни руководствовалась, какие бы мотивы ей не двигали, она помогла сохранить ей жизнь и спасти ребенка.
Ее маленького Малхаэля.
Но ей придется это сделать.
Раз – Диаспра метнула голову вверх, и Яну отбросило под потолок. Два – она щелкнула пальцами, и Яну связали незримые путы. Три – Диаспра махнула рукой, и кляп пробкой заткнул Яне рот.
– Спасибо тебе, Яна. Ты послужила великой цели.
И только теперь Яна серьезно задумалась: что же она натворила?
* * *
Видение поднялся на крышу самого высокого здания в городе. Он вознесся над площадью и посмотрел вверх – тучи собираются.
Это именно то, что ему нужно.
Жители Лос-Риверса стали один за другим выходить из твоих домов. Они с ужасом смотрели на Видение, явившегося перед ними в окровавленном теле Люпена.
– Кто это?
– Что он делает?
– Это агент Люпен?
– Почему он в крови?
– Что с вами?
– Вам помочь?
– Это не он!
– Здесь что-то не так!
Люди негодовали, и Видения это забавляло.
Он коснулся пальцами своего языка, омытого кровью Диаспры. Собрав ее кровь на пальцы, Видение поднял ладонь над головой.
Ливень вот-вот должен был начаться…
– Вы все… скоро станете… моей… армией!
И капли крови сорвались с его ладони и устремились вверх, против гравитации. Они летели прямо к тучам.
– Что?
– Что он несет?
– Что за армия?
– Он в своем уме?
– Мистер! Спускайтесь!
– Что вы там забыли?
– Спускайтесь, мистер! Мы вам поможем!
Но ему не нужна ничья помощь.
Ударила серебристая молния.
Грянул гром.
И Видение почувствовал…
– Дитя… мой ребенок… он уже здесь…
Его губы растянулись в блаженной улыбке. Видение распластали руки в стороны и закружился.
Ему было так хорошо, что он готов танцевать.
Начался ливень.