«Чревато определенными угрозами…» — пробормотал телевизор рядом с ним, и он протянул руку к переключателю.
Кабинет растаял, и он увидел прямо перед собой человека, сидящего за рабочим столом, который казался продолжением стола Вебстера.
Седые волосы, печальные глаза за толстыми линзами очков. Удивительно знакомое лицо…
— Неужели… — заговорил наконец Вебстер.
Его собеседник угрюмо улыбнулся.
— Да, я изменился, — сказал он. — Вы тоже. Моя фамилия Клейборн. Вспомнили? Марс, медицинская бригада…
— Клейборн. Я о вас часто думал. Вы остались на Марсе.
Клейборн кивнул.
— Я прочел вашу книгу, доктор. Первоклассный труд, очень нужный. Я много раз сам собирался сесть и написать такую книгу, но все некогда. И очень хорошо, что не собрался. Вы справились с задачей гораздо лучше. Особенно хорош раздел о мозге.
— Марсианский мозг всегда меня занимал, — сказал Вебстер. — Есть некоторые специфические особенности. Боюсь, я тогда уделял ему больше времени, чем имел на это право. Нас ведь не за тем посылали.
— Вы поступили правильно, — ответил Клейборн. — Я потому и обратился к вам теперь. У меня тут есть пациент — операция на мозге. Только вы можете справиться.
— Вы доставите его сюда? — У Вебстера перехватило дыхание, задрожали руки.
Клейборн покачал головой.
— Его нельзя перевозить. Да вы его, наверно, знаете, это философ Джуэйн.
— Джуэйн? Он один из моих лучших друзей. Мы же с ним разговаривали два дня назад.
— Внезапный приступ, — сказал Клейборн. — Он хотел вас видеть.
Вебстер онемел, скованный холодом — непостижимым холодом, от которого лоб его покрылся испариной, пальцы сжались в кулак.
— Вы можете успеть, если отправитесь немедленно, — продолжал Клейборн. — Я уже договорился с Всемирным комитетом, чтобы вам тотчас предоставили корабль. Сейчас все решает быстрота.
— Но… — заговорил Вебстер. — Но… я не могу прилететь…
— Не можете прилететь?!
— Это не в моих силах, — сказал Вебстер. — И вообще, почему непременно я? Вы прекрасно…
— Нет, я не справлюсь, — перебил его Клейборн. — Только вы, только у вас есть необходимые знания. Жизнь Джуэйна в ваших руках. Если вы прилетите, он будет жить. Не прилетите — умрет.
— Я не могу отправиться в космос.
— Космические полеты всем доступны, — отрезал Клейборн. — Это не то, что прежде. Вас подготовят, создадут любые условия.
— Вы не понимаете, — взмолился Вебстер. — Вы…
— Не понимаю, — подтвердил Клейборн. — Мне совершенно непонятно, чтобы человек мог отказаться спасти другу жизнь…
Они долго смотрели в упор друг на друга, не произнося ни слова.
— Я передам в комитет, чтобы ракету подали прямо к вашему дому, — сказал наконец Клейборн. — Надеюсь, к тому времени вы решитесь.
Клейборн пропал, и стена вернулась на свое место. Стена и книги, камин и картины, милая сердцу мебель, дыхание весны из открытого окна. Вебстер сидел неподвижно в кресле, глядя на стену перед собой.
Джуэйн… Мохнатое лицо в морщинах, свистящий шепот. Дружелюбный, проницательный Джуэйн. Познавший вещество, из которого сотканы грезы, и вылепивший из него логику, нормы жизни и поведения. Джуэйн, для которого философия — прикладная наука, орудие, средство усовершенствовать жизнь.
Вебстер спрятал лицо в руках, борясь с нахлынувшим на него отчаянием.
Клейборн не понял его. Да и откуда ему понять, ведь он не знает, в чем дело. А хотя бы и знал… Разве он, Вебстер, сумел бы понять другого человека, не испытай он сам неодолимый ужас при мысли о том, чтоб покинуть родной очаг, родной край, свои владения — эту кумирню, которую он себе воздвиг? Впрочем, не он один, ее воздвигали все Вебстеры. Начиная с первого Джона Дж… Мужчины и женщины, созидавшие привычный уклад, священную традицию.
В молодости он, Джером А. Вебстер, летал на Марс и не подозревал о гнездящейся в его жилах психологической отраве. Как улетел Томас несколько месяцев назад. Но тридцать лет безмятежного бытия в логове, которое стало Вебстерам родным домом, привели к тому, что эта отрава достигла пагубной концентрации незаметно для него. Да у него просто не было случая заметить ее.
Теперь-то ясно, как это вышло, абсолютно ясно. Привычка и умственный стереотип, понятие о счастье, обусловленное определенными вещами, которые сами по себе не обладают вещественной ценностью, но твой род — пять поколений Вебстеров — сообщил им вполне конкретную, определенную ценность.