Скай кивнул
— Там я и встретил твоего брата, — продолжал он. — Но уже позже, первым, кого я увидел, был брат Сульен. Он... он рассказал мне, что мы оба Страваганты и что городу нужна моя помощь. Еще он сказал, что со всех сторон надвигается опасность. Думаю, это связано со свадьбами в твоей семье, Ник.
— О, а кто женится? — поинтересовался он, сгорая от любопытства. — Я знаю, что Гаэтано женится на нашей кузине Франческе. А кто еще, кроме него?
Скай увидел, что Джорджия побледнела как полотно.
— Два других твоих брата, — сообщил он, — женятся на своих кузинах. Боюсь, я не помню их имен. И твой кузен Альфонсо, герцог Воланский, женится на какой-то родственнице. У тебя большая семья.
Скай заметил, что Джорджия вздохнула с облегчением.
— А еще Duchessa Беллеццкая приезжает на свадебные торжества в Джилию, и клан Нуччи, наверное, что-то замышляет. Но это все, что я знаю.
— Арианна, — сказала Джорджия, и Скай, к своему удивлению, увидел слезы в глазах этой грубиянки. — А где Арианна, там будет и Лучано. Ты знаешь про Лучано?
— Сульен рассказал мне. Но тогда это показалось мне слишком похожим на фантастику, чтобы быть правдой. Я поверил, только когда Гаэтано поведал мне о вас двоих.
— А у, Гаэтана все хорошо? Он счастлив? — не выдержал Николас.
— Кажется, у него все хорошо. И он счастлив, вот только скучает по тебе. Он попросил передать тебе, что у него новая лошадь. Серый жеребец по имени Аполлон.
Говоря это, Скай чувствовал себя немного глупо, но и Николас, и Джорджия внимательно слушали, Они обожали лошадей.
— Будь добр, расскажи ему о фехтовальных турнирах! — по-просил Николас. — Думаю, он будет рад узнать, что я еще хорошо владею оружием.
Телега, запряженная волами, везла кусок мрамора в мастер-скую Джудитты Миеле. Она сама выбрала его в каменоломне в Пьетрабьянке, пробежав руками по камню, будто чувствуя что-то находящееся внутри. А теперь камень выгружали под ее руководством.
Глядя на широкие плечи и мускулистые руки Джудитгы, можно было подумать, что она и сама смогла бы выгрузить мрамор из повозки. Но она предоставила эту работу группе рабочих. Посреди мастерской скульптора освободили место, куда поместился привезенный кусок мрамора. Джудитта разрезала веревки, которыми была перевязана завернутая в мешковину глыба мрамора.
Потом она медленно обошла насколько раз вокруг распакованного белого камня, вновь и вновь изучая его поверхность. Подмастерья, привыкшие к ее приемам работы, молча наблюдали. Пройдут дни, прежде чем скульптор возьмет в руки резец.
Джудитта вспоминала свой визит в Беллеццу, где она встретила юную Duchessa. Титулы и почести для скульптора не имели значения: во всех людях Джудитта видела только очертания и объем, пропорции и взаимосвязь линий. Молодые и красивые люди редко вызывали у нее большой интерес, ибо ее собственная молодость осталась позади. Теперь художницу больше интересовали характер человека и тот отпечаток, который он накладывает на черты его лица и осанку.
Ее последним скульптурным портретом была статуя князя Фалко. Изготовить ее с натуры у нее не было возможности. Но она видела мальчика на некоторых правительственных церемониях и была поражена его утонченной красотой. А под изысканной красотой скрывалась твердость характера, которая и сделала его интересным для Джудитты, несмотря на юность князя. Памятник князю Фалко получил широкую известность и привлек множество посетителей во дворец в Джилии. Мальчик щуплого телосложения стоял, положив руку на голову любимой охотничьей собаки и устремив пристальный взгляд куда-то вдаль. В статуе было что-то задушевное, неофициальное, домашнее, и этим она отличалась, наскок ко было возможно, от классических статуй, которыми была заставлена крытая галерея на Пьяцца Дукале.
А теперь вот — Duehessa, Джудитта ворчала, глядя на много; численные наброски, которые она сделала. Трудно выполнять такие произведения искусства, как скульптурные портреты, по заказу дворян. Их приходится изображать спокойными и величавыми. А она бы предпочла изобразить Арианну, как амазонку или нимфу — стремительно мчащейся вперед, с поднятыми руками, с летящими за спиной, распущенными волосами, а земли касалась бы только одна ее нога. Но правителя большого города это никогда не устроило бы.
«Следующей моей работой, — подумала Джудитта, — будет статуя крестьянина, которому уже за восемьдесят».
В Сенате Беллеццы проходила официальная церемония. Регент Родольфо и его дочь — Ducbessa — вручали награду и присваивали звание молодому человеку.
— Я хочу объявить Сенату, — сказал Родольфо, — что мою покойную жену, прежнюю Duchessa нашего великого города, предательски пытались убить в ночь праздника Маддалены два года назад. Тогда мы хранили это в тайне, так как покушение не удалось и Duchessa хотела выяснить, кто был виноват. Увы, вторая попытка, как вы знаете, была успешной, и мы заверши-ли наши расследования, так и не найдя определенного доказательства виновности тех, кто желал лишить нас нашей мило-стивой Ducbessa.
Он сделал паузу, чтобы другие двадцать три сенатора смогли осознать смысл новых сведений.
— Поскольку наши расследования нужно было хранить в тайне, потребовалось также скрыть от широкой общественности имя человека, который воспрепятствовал первой попытке покушения на жизнь Durhessa, — он сделал движение в сторону Лучано. — Но сейчас уже возможно открыть, что это был мой ученик, Лучано Кринаморте.
В Сенате раздались громкие аплодисменты.
— В знак неоценимого благодеяния, которое он совершил по отношению к нашему городу, сим я освобождаю его от ученичества. А Duchessa в знак почтения к памяти своей покойной матери награждает его званием кавалера Беллеццы.
Лучано встал на одна колено перед Арианной, и она надела на него пурпурную сатиновую ленту с большой серебряной печатью, на которой была вычеканена эмблема города — маска.
— Встань, кавалер Лучано Кринаморте, — сказала она чистым мелодичным голосом. — Служи своему городу хорошо, и он всегда будет служить тебе.
Трое тинейджеров сидели в квартире Ская, совершенно измученные. Они сказали друг другу все, что хотели сказать. Теперь каждый из них был погружен в свои мысли.
Для Ская это все еще казалось слишком фантастичным. Вчера он был самым обычным учеником Барнсбери, живущим рядом со школой в маленькой квартире с больной матерью. А сегодня он стал путешественником в пространстве и времени, который побывал в лаборатории алхимика, перенесясь более чем на четыре столетия назад. А его матери, кажется, стало лучше; может быть, эти два события связаны между собой?
Они обменялись информацией, и Джорджия рассказала ему, что Лучано всегда чувствовал себя хорошо в Талии. А Фалко, чтобы вылечиться, предпринял решительные меры – стал Николасом. Что это значило и почему выбрали его? Об этом могут рассказать только последующие визиты в Джилию.
Джорджию переполняли эмоции, Она не была в Талии больше шести месяцев, с прошлого сентября, когда они с Николасом совершили вместе захватывающее путешествие в Ремору, и. он, будучи Фалко, летал на крылатом коне по Кампо и над ним. Она тогда не видела Лучано. Фактически она его не видела больше полутора лет, потому что смерть Фалко в старой жизни и его перерождение в Николаса расшатало ворота между двумя мирами, прибавив один лишний год, и, таким образам, для нее прошло больше года — но не для ее друзей из Талии.
И она, и Николас могли путешествовать только в Ремору, в то время как Ская выбрали для того, чтобы он страватировал в Джилию, родной город Николаса. Но если Лучано собирался приехать в этот большой город, тогда эта было единственное место, куда она хотела бы отправиться. Она покачала головой. Это было сумасшествие. Джорджия приучила себя обходиться без Лучано, после того как они так давно попрощались в Кампо Реморы. Он обитал в мире, который она могла только посещать, но не жить в нем, — да еще не в городе Лучано. И он не любил ее, разве что как друга. Его сердце принадлежало молодой Duchessa Беллеццы — красивой, умной и храброй, которая собиралась в Джилию, невзирая на все ожидавшие ее там опасности.