В приюте руководить всем осталась Беатриче, а ее отец тем временем раздавал указания, созвал армию и приказал солдатам собрать в кучи весь мусор в городе, высушить и сжечь. Каждое ведро и каждая метла, какие только нашлись в Джилии, использовались сейчас для того, чтобы носить воду из колодца и убирать на улицах и площадях. Из церкви Благовещения вынесли оставшиеся тела погибших — всех Нуччи и их сторонников подвесили за ноги возле Пьяцца Дукале на всеобщее обозрение, а сторонников ди Кимичи обмыли, переодели в чистые шелковые одежды и положили в часовне palazzo на Виа Ларга. Первым из них был князь Карло.
Папе предстояло заняться самой церковью — полностью очистить ее и отмыть от крови. Но сначала он поехал в свою резиденцию переодеться и плотно позавтракать.
Урон, нанесенный жилым домам, был гораздо меньшим, чем если бы такое наводнение случилось в английском городе: почти ни у кого в Джилии не было на первом этаже ковров или мягкой мебели. И обычно такое редкое и далеко не всегда жаркое солнце сегодня светило во всей Талии как никогда горячо, лучи его проникали в каждую дверь и в каждое окно, и плесень на мокрых полах и стенах постепенно исчезала. Казалось, что от города буквально идет пар от такой утренней жары.
Сильвия послала Гвидо Паролу в Беллеццкое посольство за парад ной каретой, чтобы забрать из приюта Арнанну и раненую Барбару. Сильвия села вместе с девушками, а Лучано взгромоздился на козлы рядом с Гвидо. Монахини постепенно освободились от своих нежданных гостей и могли заняться уборкой и обычными обязанностями.
Карсты герцога быстро доставили обессилевших княжон во дворец, к их любящим родным и горничным. Вскоре в Оспедале остались только два князя ди Кимичи и Филиппе Нуччи, за которыми ухаживали Беатриче, Джудитга и Сульен. Родольфо и Детридж вызвались сходить в монастырь и проверить, можно ли там разместить раненых. Сульен настаивал на том, чтобы раненые юноши всегда находились рядом с ним и с его лекарствами, поскольку они были еще очень слабы.
Он второй раз дал всем троим по порции «Питьевого серебра» и лекарства в пузырьке почти не осталось. Оба князя временами приходили в себя, но, к сожалению, это не касалось Филиппо, который потерял больше крови, чем остальные.
Очень скоро великий князь понял, что все его заключенные сбежали. Он быстро снарядил отряд солдат на их поиски. Они прочесывали весь город в поисках Нуччи, ходили из одного дома в другой, где жили семьи, известные как сторонник семейства Нуччи. Великий князь не сомневался, что скоро все виновные? получат по заслугам — это было только делом времени.
Новый дворец Нуччи, куда они как раз сегодня должны были переехать, совсем не пострадал. Он стоял на возвышенности на другом берегу реки, и вода не дошла даже до его парадных ворот.
Маттео Нуччи сомневался, что ему удастся уйти живым и вступить во владение своим новым домом. Он понимал, что они не смогут долго находиться безопасности в доме Сальвини. О себе он не беспокоился — зачем ему теперь жить, если все его сыновья мертвы? Но он совсем не был уверен, что Грациэлла и его дочери смогут избежать гнева Никколо.
— Дорогая, вам нужно уходить, — сказал он жене. — Забирай девочек и в чем есть покиньте город Постарайтесь добраться до Классе, где живет семья моего брата. Амадео Сальвини, я уверен, одолжит вам немного денег.
Но Грациалла даже слышать об этом не хотела.
— И бросить тело Камилло и возможно, уже и Филиппо? — вопрошала она. — Пусть остаются не похороненными в Джилии? Я мать или чудовище? Я никуда, не уйду, пока... Великий герцог Тускни, — фыркнула она, — не решился меня выслать.
Элис и Джорджия сразу после школы отправились к Николасу, где он и Скай все еще залечивали свои раны, полученные в Джилии. Элис никак не могла успокоиться, пока не увидела их собственными глазами.
— Все в порядке, — успокоил ее Скай. — Сульен очень искусно их зашил а врач дала нам кучу разных лекарств.
— Даже больше, чем получили мои братья, — вставил Николас. Он все еще был очень бледным.
— Но все то, что Скай привез из монастыря, должно пригодиться, — сказала Джорджия. — Я не задумываясь поставлю на Сульена против доктора Кеннеди.
— Правда? — удивился Николас. — Помнится, мне пришлось покинуть Талию как раз потому, что там меня никто не смог бы вылечить, а ваши доктора сумели.
Джорджию очень беспокоило состояние Николаса. После того как он первый раз стравагировал в Джилию и загорелся желанием остаться там навсегда, Николас изменился до неузнаваемости. Они со Скаем не переставали твердить ему о том, что это безумная идея, что он должен подумать, какую боль причинит Мулхолландам своим исчезновением, о том. что в Джилии Николас снова окажется с изувеченной ногой и уже не сможет вести там прежнюю жизнь, Он слушал друзей и как будто соглашался с их доводами.
Но сейчас, когда он увидел, как напали на его семью, изменилось. Николас был непоколебим и полон решимости и это напоминало Джорджии о том времени, когда он решил покинуть свой мир и перенестись и другой, где его смогут вылечить. Только на этот раз она не пользовалась его доверием — он ничего ей не говорил о своих планах, и именно это заставляло ее нервничать. Она не хотела себе в этом признаваться, но ей было больно, что он может покинуть ее роди возвращения в свою семью. Джорджия привыкла быть для Николаса всем.
— Ты вернешься туда сегодня вечером? — поинтересовалась Элис.
— Конечно, — ответил Николас, хотя этот вопрос был задан Скаю.
Никколо согласился, чтобы его сыновей перевезли в монастырь Святой Марии из виноградника, только сначала сам осмотрел лазарет. Он послал своих людей убрать в монастыре и в церкви. Но он был против того чтобы туда же поместили и Филиппо Нуччи. Но тут неожиданно вмешалась Беатриче.
— Этот юноша так же продан своей семье, как Фабрицио и Гаэтано — нашей, — твердо заявила она — Разве ты не помнишь, как мы все вместе играли, когда были детьми? Мама усаживала Филиппо к себе на колени и рассказывала сказки. А где сейчас его собственная мать? Погибла или пропала. Ради всего святого, мы должны заботиться о нем так, как хотели бы, чтобы люди заботились о моих братьях, если бы нас не было рядом.
Никколо не подозревал в дочери этой неприятной ему твердости характера и позволил ей поступать по ее усмотрению. Но Сульен не верил ему и приказал троим монахам нести круглосуточную службу возле кровати Филиппо.
Наконец Джудитта добралась до своей мастерской. Там она обнаружила своих подмастерьев начавших делать уборку. Все постели были вынесены на балкон ее спальни и сушились на солнышке, а кухонная печка была набита сухими дровами Плитчатый пол мастерской ее ученики подмели и вымыли. Но они не прикоснулись к статуям, которые все были заляпаны грязью, даже прекрасная белая статуя Duchessa Беллеццы. Но, к счастью она стояла не постаменте и выглядела так, словно наблюдала за потоками воды из своей парадной лодки.
— Maestra, — сказал Франко, — мы очень рады видеть вас живой и невредимой. Но мы не знаем, что с вами случилось — ходили всякие слухи, будто на площади Благовещения произошло сражение.
— Это не слухи, — ответила Джудитта, — а жестокая правда. ухаживала за ранеными.
Рассказы о бойне распространились по всему городу. Тела Нуччи на Пьяцца Дукале, а также черные траурные ленты на дверях дворца ди Кимичи давали некоторое представление о случившемся, а сплетники дополняли рассказы своими домыслами. Но никто не ожидал случилось поздним утром: Маттео и Грациэлла Нуччи. все еще в праздничных одеждах, сейчас грязных и запачканных кровью, с гордо поднятой головой проследовали от дома Сальвини прямо к Палаццо Дукале и потребовали отдать им тело Камилло Нуччи. Его не было среди повешенных на площади, но они с огромным горем смогли увидеть там своих племянников и братьев.
Великий князь самолично открыл дверь, узнав, каких два просителя явились к нему.