— Очень редко лиса сама возвращается в капкан, — проговорил он, увидев Маттео Нуччи.
Старик встал перед ним на колени прямо на грязной площади.
— Делай со мной все, что хочешь, — произнес он. — Мне все равно. Но позволь нам сна чала похоронить сына к скажи, где тело его брата, чтобы мы могли похоронить их вместо. А потом, если ты уже лее равно украл у нас всех сыновей, мы будем готовы присоединиться ж ним.
— Это украл у сыновей? — гневно воскликнул Никколо. — Мой собственный сын лежит мертвый в часовне, а моя невестка стала вдовой в день свадьбы. Мужья двух других при смерти. И все это из-за твоего сына-убийцы. Но ты можешь забрать его тело, если кто-то найдет то место в приюте, куда его бросили мои солдаты. Что же касается другого, он пока жив и будет жить, чтобы сполна ощутить всю силу моей мести.
Маттео встал с колен.
— Я предлагаю себя в качестве заложника, — сказал он, — если вы позволите моей жене проведать Филиппо.
— Ты не в том положении, чтобы предлагать мне сделку, — прорычал Никколо. — Я могу повесить тебя и твою старую ведьму рядом с вашими родственниками и оставить на съедение воронам. Да и твоих дочерей тоже!
— Но ты не сделаешь этого, — произнес Папа, появляясь из-за спины брата на ступеньках palazzo. — Уже и так убийств более чем достаточно. Камилло Нуччи похоронят со всеми подобающими ему почестями, и всех этих несчастных — тоже. А я сам провожу синьору Грациэллу в монастырь к ее сыну. Что же касается синьора Маттео, то у нас сейчас нет для него ни одной более или менее сухой темницы. Думаю, он с дочерьми и всеми, кто также участвовал в нападении, могут добровольно сдаться на мою милость. Я возьму их под стражу в папской резиденции, где они будут находиться до тех пор, пока не предстанут перед судом.
Великий герцог не мог выразить своего недовольства. В конце концов, его брат был Папой и управлял в качестве князя самым главным городом Талии, хотя Никколо и являлся главой семейства ди Кимичи. Никогда еще Фердинандо не бросал ему вызов — тем более публично.
Розалинд не знала, что делать. Именно теперь, когда ее физическое здоровье улучшилось по сравнению с тем, что было на протяжении нескольких лет, когда она начала встречаться с мужчиной — впервые, с тех пор как родился Скай, — его отец внезапно появился из ниоткуда. А Ская как будто что-то выбило из колеи. Поэтому неудивительно, что он не хотел иметь ничего общего с Воином. И эта история, когда он ранил Николаса и сам был ранен — причем не хотел говорить, кто лечил их раны, — нет, все это было совершенно непонятно.
В течение последних трех лет он был образцовым сыном, преданным, безропотно выполняющим домашние обязанности, которые из-за болезни она не могла выполнять сама.
— Наверное, это оттого, — сказала она Викки Мулхолланд в тот день, когда они водили мальчиков к врачу, — что тинейджеру несвойственно сидеть дома и иметь все эти лишние обязанности. Возможно, сейчас, когда мне стало лучше, и начали проявляться черты его характера, которые подавлялись годами.
— Но поведение Ника этим не объяснишь, — возразила Викки. — Он, конечно, младше Ская, но у нас с Дэвидом до последнего времени никогда не было с ним проблем. Он был каким-то таким — не знаю, как сказать, — подавленным: это ужасное лечение и операции навсегда оставили след в его душе.
— Хорошо, что они дружат, — проговорила Розалинд. — И до этого утра я бы сказала: хорошо, что они занимаются фехтованием. Как вы думаете, что там произошло?
Викки покачала головой.
— Я действительно не знаю. — Она задумалась. — Очевидно, вы решите, что я сошла с ума, но в Нике всегда было что-то, скажем так, необъяснимое.
Посол Беллеццы в Джилии был поражен, когда лакей доложил ему, что у двери ждет человек с двумя леопардами.
— Он говорит, что они принадлежат Duchessa, — объяснил слуга.
— А, мои кошки! — воскликнула Арианна. — Великий князь подарил их мне. На самом деле они не леопарды, но они вполне ручные. Вы разрешите мне держать их в ваших конюшнях, пока я не вернусь в Беллеццу?
Энрико вошел в комнату, не дожидаясь приглашения, с двумя пятнистыми кошками на привязи.
— Простите мне это вторжение, ваша светлость, — сказал он, — мой хозяин, великий князь, попросил доставить их вам и передать, что он придет к вам сегодня после обеда, чтобы узнать, как дела у вашей милости, и поговорить о другом своем подарке.
Арианна, сильно покраснев под маской, чтобы скрыть смущение, погладила величественных хищников. Они уже узнавали ее и лизали ей руки своими шершавыми языками. Она не могла поверить, что великий князь будет продолжать свои ухаживания, когда один из его сыновей умер, а два других — одной ногой в могиле. Но потом она вспомнила, как он приказал князю Гаэтано попросить ее руки, когда бедняга Фалко умирал. Его ничто не могло остановить, даже наводнение.
— Отведите их в конюшни, — приказал посол. — И расскажите моим слугам, как их кормить и дрессировать.
Николас и Скай почувствовали облегчение, когда, стравагировав назад в Джилию той ночью, не оказались на семь футов под водой. Келья Сульена довольно сильно пострадала, но была более или менее сухой. Самого Сульена они нашли в лечебнице с ранеными.
— Оно закончилось, это наводнение? —спросил Скай, когда Николас пошел к своим братьям. Они спали более спокойным сном.
— Вода отступила, — ответил Сульен. — Но так будет некоторое время, пока все не вернется на круги своя. Я рад, что вы оба здесь. Как ваши раны?
Он попросил их обоих закатать рукава и показать свои раны. Николас был в рясе послушника, но она была мокрой и грязной. Скай был все еще в старой одежде Гаэтано, запачканной кровью и тоже грязной.
Сульен кивнул с одобрением.
— Вы быстро поправились, без лихорадки. Но вам нельзя носить эту мокрую одежду. Все рясы в моем сундуке промокли. Так что идите к брату Туллио, и он оденет вас в сухие. Он спас много вещей с первого этажа. Потом вернетесь ко мне — у меня для вас есть поручение.
Брат Туллио разложил во дворе Малого монастыря все бревна для своих печей, чтобы высушить их на солнце. Этим утром монахи не ели кашу, но они пили пиво из тех бочек, которые не уплыли по воде, и съели много пасхального хлеба. Сандро тоже поел немного хлеба, греясь на солнце рядом со своей собакой.
Когда Скай и Николас вновь нарядились послушниками, надев чистые сухие рясы, он подошел к ним. У Сандро не было никакого желания ни разыскивать своего формального хозяина, ни возвращаться в приют, где он видел мертвые тела. Он инстинктивно держался рядом с монастырем и Сульеном, который возвращал людей к жизни.
Сульен рассказал им, что брат Туллио спас его пергамент с ценными рецептами и надежно спрятал на верхнем этаже. А теперь Сульен просил Ская поехать во францисканский монастырь, что в Колле Вернале над городом, и собрать свежих трав, чтобы вновь наполнить Фармацию.
— Как ты думаешь, ты сможешь управиться с телегой? — спросил он.
Скай немного задумался; он был польщен, что ему доверили такую миссию, но рядом с лошадьми он действительно чувствовал себя неудобно.
— Я смогу, — вызвался Николас.
— А я знаю дорогу, — с жаром добавил Сандро. — Я поеду с ними.
Итак, три мальчика и щенок покинули город и поднялись по склону горы во францисканский монастырь. Скай не мог представить, что столько всего случилось с тех пор, как он два месяца назад впервые приезжал сюда с Сульеном. Под ними простиралась Джилия, спокойная и красивая в солнечном свете. Отсюда не было видно ни малейших признаков вчерашнего насилия; трудно было представить себе, что всего несколько часов назад в городе происходила кровавая бойня и на него обрушилось наводнение.
Они остановили лошадей отдохнуть в деревне, а Сандро выскочил из телеги, чтобы дать Фрателло побегать на вершине горы.