— Мне нравится здесь, наверху. А тебе? — спросил Скай.
— Да,— ответил Николас. — Здесь можно забыть, какие сейчас ужасные беспорядки, и просто наслаждаться красотою!
— Ты и вправду спокоен? Я уверен, что твои братья поправятся. Сульен знает свое ремесло.
— Нет,— проговорил Николас.— Я не спокоен. Послушай, а не мог бы ты высадить меня раньше, до того как мы вернемся в монастырь? Лошади знают дорогу, а я хочу увидеться с Лучано. Думаю, он будет в посольстве с Арианной.
Арианне не терпелось вернуться в Беллеццу, но она не могла уехать, пока жизнь Гаэтано находилась в опасности. Она была нужна и Франческе, и Барбаре: ее подругу мучил страх за жизнь молодого мужа, а служанка еще страдала от боли.
— Все мои начинания, похоже, заканчиваются несчастьем, — сказала Арианна Родольфо. — Мне не нужно было становиться Duchessa. Это слишком тяжело.
— Мы сейчас в затруднительном положении, я согласен. Но мы и раньше попадали в не менее сложные положения и находили из них выход. Тебе нужно набраться храбрости еще на некоторое время для того, чтобы отказать великому князю и не обидеть его.
— А ты думаешь, он примет мой отказ и отпустит меня домой просто так, не отомстив?
Родольфо промолчал. Он верил, что он и все другие Страваганты смогут предотвратить нападение, которое произойдет после свадеб ди Кимичи. Арианна действительно находилась в безопасности, но много других погибло или было ранено. Удастся ли им ее защитить, если Никколо ди Кимичи начнет строить козни против Арианны?
Он сжал руку дочери.
— У тебя есть я, Лучано и доктор Детридж. Как только ты откажешь великому князю, мы не отойдем от тебя ни на шаг, пока ты не вернешься в Беллеццу.
— Его святейшество Папа Терпимый Шестой и великий князь Тускии, — объявил слуга.
Лучано находился во внутреннем дворе посольства и занимался тем, что делал беспорядочные выпады шпагой в сторону статуи, стоящей в центре фонтана. Статуя была до половины забрызгана грязью. Он почувствовал облегчение, когда во дворе появилась фигура высокого доминиканского послушника.
— Твоя техника не совсем правильная, — сказал Николас, забрал у него оружие и показал, как лучше держать шпагу. — Вот почему Филиппо Нуччи смог тебя обезоружить.
— Как Филиппо? — спросил Лучано. — И твои братья?
— Сульен думает, что все они поправятся.
— Прекрасно. Тебе, наверное, стало намного легче.
— Да, конечно, — согласился Николас. — Но я не об этом хотел с тобой поговорить. Лучано, ты когда-нибудь скучал по дому?
Этот вопрос застал Лучано врасплох.
— Да, иногда, — сказал он. — А ты? Ты хочешь вернуться?
Джорджия ему что-то рассказывала.
— Я говорю не только о себе, — ответил Николас. — Я говорю также о твоих родителях, то есть о Викки и Дэвиде.
Лучано никогда не спрашивал Николаса о том, как ему живется в другом мире — для него это было слишком больно.
— А что ты хочешь о них сказать? — спросил он бесстрастно.
— Они еще не пришли в себя, ты ведь знаешь. Я имею в виду — после того как потеряли тебя. Я стал для них хорошей заменой, но это все, чем я когда-либо буду. Это не то что настоящий сын.
— Зачем ты это говоришь? Ты же понимаешь, что я ничего не смогу тут поделать.
— Как раз сможешь, — произнес Николас. — У меня есть план.
Наверху в посольстве посол Беллецы подавал знаменитое красное вино своего города самым известным из своих гостей. Папа интересовался миндальными пирожными, которые Duchessa привезла с собой из Беллецы, святой отец очень хорошо разбирался в сладостях.
— Я никогда раньше не был в посольстве,— добродушно сказал он, обращаясь к послу.— Не могли бы вы показать его мне? Я благословлю все его комнаты, поврежденные наводнением. У моего капеллана с собой пузырек святой воды.
— Конечно, ваше святейшество, — проговорил посол. — Это делает мне честь.
— Не присоединитесь ли вы к нам, регент? — спросил Папа у Родольфо. — Вы, наверное, познакомились с моим племянником, когда он был послом в Беллецце, до того как занял свой теперешний пост?
Родольфо и Ринальдо обменялись натянутыми улыбками: все то время они не испытывали особой симпатии другу к другу.
Родольфо не хотел оставлять Арианну одну с великим князем, но она жестом указала ему идти. Она желала решить это дело сейчас и не верила в то, что ей сразу же будет угрожать опасность. В конце концов, она убила человека, после того как Никколо сделал ей предложение. Арианна содрогалась, вспоминая, что она чувствовала, вонзая кинжал в грудь того, кто напал на Барбару. Несомненно, она его убила, и она не знала, кем был этот человек. На минуту она поняла, что должен чувствовать великий князь Никколо ди Кимичи и каково думать о том, что жизнь другого человека не вернуть.
Но даже размышляя об этом, Duchessa Беллеццы осведомилась о князьях и заметила, что Никколо искренне о них беспокоился.
— Я с радостью буду принимать невестку вашей светлости Франческу, пока я в городе, — произнесла она.
— Это очень великодушно, — ответил великий князь. — Именно этого я и ожидал от такой любезной дамы. По-моему, одна женщина из вашей свиты также была ранена. Я с большим облегчением узнал, что вы сами целы и невредимы.
— Моя горничная приняла на себя удар, который предназначался мне. Она полностью поправится.
— Я был польщен, увидев, что вы надели мой подарок на свадьбу, — продолжал Никколо. — Означает ли это, что вы благосклонно относитесь к моему предложению? Конечно, мы не должны объявлять об этом до того, как похоронят Карло, а Фабрицио и Гаэтано окончательно поправятся, но для меня будет огромной радостью думать о том, что вы ответите согласием.
— Что, по вашему мнению, произойдет с моим городом, если я стану вашей великой княгиней? — спросила Арианна. У нее пересохло во рту, а сердце отчаянно билось.
Великий князь был доволен: все шло лучше, чем он надеялся.
— Что ж, моя дорогая, — конфиденциальным тоном сообщил он ей, — вы, конечно, будете жить здесь, со мной, в Джилии. Возможно, регент сможет некоторое время присматривать за Беллеццой, но он не будет жить вечно. А ваш город привык к женщине-правителю. Думаю, вполне естественно, что моя дочь княжна Беатриче потом станет его Duchessa.
— Итак, это будет город ди Кимичи, — мягко произнесла Арианна. — А я — невестой ди Кимичи. Простите меня, но сегодня утром мне не кажется это безопасным.
— В Талии нет ни одного безопасного места, — заметил великий князь. — А опаснее всего в Беллецце, которая воздерживается от союза с моей семьей. Что ж, моя дорогая, пора отбросить в сторону свою враждебность — каков ваш ответ?
— Я ценю независимость своего города слишком высоко, чтобы отдать его в ваши руки, — вымолвила Арианна.
— Но вы надевали платье, — раздраженно проговорил великий князь. — Платье должно было быть вашим ответом.
— Я не надевала его, — возразила Арианна. — Это была моя горничная. И она из-за этого пострадала. Удар кинжала должны были нанести мне.
— Ах, теперь я понимаю. Вы боитесь, что вашей жизни угрожает опасность, если вы выйдете за меня замуж? Не сомневайтесь, я буду присматривать за вами. Никто не причинит вреда моей Granduchessa[12].
— Вы не смогли защитить своего сына Карло, — сказала Арианна более резко, чем ей хотелось бы. Великий князь вздрогнул. — По это не единственная причина, — добавила Арианна, взяв себя в руки. — Я не могу выйти замуж за того, кого не люблю.
— Это ответ девушки, а не правительницы, — нетерпеливо произнес Никколо. Я не предлагаю вам любовь. Наш брак был бы целесообразным с точки зрения политики.
— Я хорошая правительница своего города, — парировала Арианна. — Но я еще и женщина. И я влюблена в другого. Если я не смогу выйти за него, то останусь незамужней.
Никколо был в ярости, но сохранял ледяную вежливость.
— Могу ли я узнать, кто является моим соперником? Чьи притязания на руку вашей светлости могут сравниться с предложением великого князя Тускии?