Нюсяка с Фриттом прошли вперед, а я остановился рядом с Мишкой.
- Куда прётесь? - поинтересовался он.
- В музей, - ответил я, не уточняя, разумеется, зачем.
- На выставку? Значит, под умного косишь? - Урсуфьев презрительно сплюнул в сугроб и щелчком отправил окурок на проезжую часть. Чувствовалось, что поход в музей не прибавил мне в его глазах авторитета, а, наоборот, я потерял то немногое, что было.
- На той неделе я коричневый пояс должен получить! - похвастался Мишка, помолчав немного. - У нас будут соревнования и показательная программа.
- Классно! Завидую! - равнодушно сказал я.
Видимо, Урсуфьеву не понравилось, как я отнесся к его сообщению, потому что он толкнул ногой снегокат.
- Значит, завидуешь? Хочешь, я тебе удар покажу? Называется - "лапа леопарда", - предложил он и без предупреждения довольно резко ударил меня рукой куда-то в область солнечного сплетения.
Я ровным счетом ничего не почувствовал, даже не шелохнулся, и Мишка пораженно уставился на меня. Он стукнул меня в живот еще два или три раза, но безо всякого эффекта. Для меня эти удары были слабыми, будто кто-то бросал мне в живот волейбольный мяч.
- Я не в полную силу! В полную силу ты бы мог потерять сознание, а отвечать мне неохота! - быстро нашелся Урсуфьев, видимо, решивший, что на мне слишком толстая зимняя одежда, смягчавшая удары.
- Разумеется, убил бы. Все-таки не хухры-мухры, а "лапа леопарда"! насмешливо согласился с ним я, отлично понимая, что Мишка бил изо всех сил.
- Ну ты, не зазнавайся! Хочешь, ударь меня в корпус! У меня "железная рубашка" - мускулатура, нечувствительная к боли! Мы на тренировках нарабатываем! - предложил он, явно желая как-то восстановить подорванный престиж.
- Да уж куда нам, лопухам, против "железной рубашки". - отказался я, взглянув, далеко ли ушли Нюсяка с папой.
И махнув Урсуфьеву, я побежал догонять своих. Отбежав на приличное расстояние, я вспомнил удар "лапой леопарда" и мне стало интересно, смогу ли и я провести такой. Удостоверившись, что рядом никого не видно, я подошел к столбу и резко ткнул в него кулаком на уровне груди. В результате я довольно сильно ушиб кулак, даже содрал с него кожу, но со столбом ничего не произошло. Я разочарованно пожал плечами и помчался за Нюсякой и папой, которые подошли к метро.
Отбежав шагов на десять, я услышал позади какой-то треск и обернулся. Громадный столб, вывороченный с куском асфальта, падал на газон, обрывая провода.
Я почувствовал раскаяние. Честно говоря, если бы знал, что сломаю его, никогда не применил бы "лапу леопарда".
И искренне порадовался, что не поддался искушению ударить в живот Урсуфьева хотя бы и в треть силы. Сделай я это, юный ушуист вряд ли получит коричневый пояс, вернувшись из реанимации.
Я быстро побежал к своим.
- Ты нас задерживаешь! - недовольно сказал Фритт. Вид у него был сосредоточенный, как у матерого грабителя музеев, зато лицо сестренки лучилось счастьем. Она была страшна довольна, что идет "на дело".
Вскоре мы были у Исторического музея. Там мы купили билеты, разделись в гардеробе и стали подниматься по ступенькам. На потолке были портреты русских князей и царей, начиная от Игоря и Ольги до Николая II. Нюсяка, задрав голову, стала их рассматривать, но я потянул ее за рукав.
- Не тащи меня! - плаксиво сказала она, возмущенная таким бесцеремонным обращением. - Идите, сами воруйте, а я посмотрю!
Мне показалось, что ее голос разнесся по всем залам и все на нас уставились. Вот что значит, когда у страха глаза велики.
Мы быстро прошли через два зала с глиняной посудой, копьями и украшениями, ненадолго задержались перед картиной, на которой пещерные люди охотились на мамонтов, и оказались у экспозиции "Палеонтология XXI века".
В зале было довольно людно, и все толпились у скелета брахиозавра, который был таким огромным, что занимал весь этот зал и часть соседнего. Помню, что тогда величина скелета меня потрясла, но когда я сейчас смотрю в окно, то понимаю, что тот ящер был не из крупных. По сравнению с диплодоком, который в эту минуту заглядывает в наше окно на восьмом этаже, тот был просто младенцем. Что-то он слишком пристально на меня смотрит! Спасайся, кто мо...
Пишу пять минут спустя. Все в порядке. Диплодок ушел, лишь выдавив мордой стекло, осколки которого валяются теперь на полу. Не стоило его бояться, ведь он не хищник, но когда такая махина сует морду в твое окно, об этом как-то забываешь...
Подменить яйцо тиранозавра оказалось совсем непросто. У витрины, в которой оно было выставлено, на стуле сидела дежурная по залу. Это была вполне милая старушка, а не громадный подозрительный охранник в бронежилете, но не могли же мы похитить экспонат у нее на глазах!
Мы находились в затруднении, но тут нам неожиданно помогла Нюсяка. Когда сестра захочет, она проявляет уникальную хитрость. Она подошла к дежурной и заревела, причем очень убедительно.
- Что с тобой, деточка? Ты потерялась? - встревожилась старушка.
Сестра закивала, размазывая по лицу слезы:
- По-потеря-ялась!
- А где твои родители?
- Не-не знаю! - захныкала Нюсяка.
Дежурная некоторое время колебалась, а потом взяла ее за руку.
- Давай пройдем с тобой по залам и поищем их! - предложила она, и они ушли. Удаляясь, Нюсяка на мгновение обернулась и хитро подмигнула нам.
- Ну и лиса! Не будь она моей дочерью, я бы поверил, что она действительно потерялась. Чтоб я с сегодняшнего дня верил ее капризам! - пробормотал Фритт.
Он быстро огляделся и незаметно вытащил из кармана пиджака прибор, который вчера собирал весь вечер. Прибор замерцал, и из него появился зеленый луч, который будто расплавил стекло витрины.
- Давай, Макс! - кивнул мне Фритт.
Ощутив легкое покалывание, я быстро сунул руку в витрину, вытащил яйцо тиранозавра, весившее килограммов десять, и подменил его фальшивым, которое мы принесли с собой. Поддельное яйцо немного отличалось от настоящего по цвету, но вряд ли кто-нибудь стал особенно приглядываться. Во всяком случае до сих пор я не слышал, что эту подмену кто-нибудь обнаружил. Когда я вытащил из витрины руку, папа выключил прибор, и стекло восстановилось, будто не было никакой дыры.
- Как это тебе удалось? Ты же его расплавил! - поразился я, когда мы спрятали яйцо в рюкзак, подвязанный у папы под пиджаком так, что казалось, будто Фритт просто пузатый. Но с другой стороны, мало ли на свете полных мужчин средних лет.
- Ничего я не расплавлял! Я отодвинул материю на несколько мгновений в будущее, а потом вернул на место, - объяснил папа. Честно говоря, я не очень понял, как ему это удалось, но у меня не было времени расспрашивать подробнее.
Никто не заметил, как произошла подмена и настоящее яйцо тиранозавра оказалось у нас. После похищения мы с папой разделились. Он как ни в чем не бывало направился к выходу из музея, а я обошел несколько залов и в одном из них обнаружил Нюсяку, которая ходила со старушкой дежурной в поисках "потерявшихся" родителей.
Я взглянул на Нюсяку, и эта хитрая мартышка, сообразив, что все в порядке, громко заорала: "Вон! Вон мой брат!" - и кинулась ко мне. Дежурная обрадовалась, что девочка нашлась и, хорошенько отчитав меня, направилась в свой зал. Мы же с сестренкой побежали за папой, который был уже в гардеробе. Никаких чрезвычайных происшествий по дороге домой с нами не случилось, и вскоре мы благополучно положили похищенное яйцо тирекса на стол в большой комнате.
Я на всю жизнь запомнил этот волнующий момент. Вокруг яйца столпилась вся наша семья - я, папа с мамой, Нюсяка и дедушка, ради такого случая вылезший из ванной и пришлепавший, чтобы все осуждать и портить всем настроение.