важные дела.
Радуга с любопытством взглянула на меня, но ничего не спросила. Сегодня ей всё-таки
удалось удивить меня.
– Недавно кто-то приходил к тебе. Теперь ты работаешь прямо на дому? – спросила я, решив
задать волнующий меня вопрос.
Я не смогла понять, что отразилось на её лице – смятение, страх, или радость. Возможно, все
эти чувства живо промелькнули на нём, через секунду скрывшись за непроницаемой стеной
взгляда.
– Нет, – ответила она и, не пожелав больше ничего говорить, ушла в свою комнату.
Я не придала большого значения её необычному поведению и, допив чай, отправилась
восстанавливать силы для грядущей встречи с тем человеком, или существом, обещавшим
открыть мне важные тайны. Перед тем, как покинуть кухню, я тоже задержалась у зеркала. И
долго стояла так, напряжённо всматриваясь, постепенно приближаясь к своему отражению,
как зачарованная, не в силах отвести взгляда с гладкой поверхности, где на меня пытливо
смотрело моё alter ego. Я почувствовала, как во мне нарастает тревога, но только ещё ближе
придвинулась к своему двойнику. Это было похоже на любопытный страх ребёнка, который
начертил на зеркале мыльную лестницу, и ждёт, когда на ней появится чёрная фигура
Пиковой Дамы. В какой-то момент мне привиделось, что на меня, жестоко ухмыляясь,
смотрит незнакомый человек – я видела своё тело, но оно казалось мне совершенно чужым.
Очень странное чувство. Я вздрогнула. Что это было: очередной знак превращения, или
просто усталость? В любом случае, это уже ничего не меняет. С такими мыслями я вышла из
кухни. Спустя несколько минут я уже крепко спала.
Когда я открыла глаза, то сразу ощутила беспокойство. Я долго смотрела на часы и не могла
понять, о чём они говорят мне; лишь через некоторое время мне стало ясно, что я проспала
до глубокого вечера, и теперь опаздываю на свою, возможно, во многом решающую встречу.
Я быстро собралась, обрушивая страшные проклятья на не прозвеневший будильник. Только
открывая входную дверь, я услышала плач, доносившийся из комнаты Радуги. Неожиданное
удивление быстро сменилось лёгким сочувствием, которое, впрочем, так же быстро
превратилось в мысль, что такое сочувствие, которое будило во мне порыв утешить её,
может стоить мне дорого. Поэтому я решительно захлопнула за собой дверь, оставив за ней
чужую боль. Внимание всегда стоит дорого. Оно всегда требует какой-то платы, а иногда
хочет жертв. Меня часто мучит вопрос – а не была ли болезнь Андрея такой жертвой? В
детстве он всегда радовался, когда заболевал, но не по той причине, что не надо было идти в
детский сад или школу: тогда родители возвращались домой пораньше, отпрашивались с
работы, дарили своему ребёнку ту заботу и любовь, которые ему были так необходимы, и
что, конечно, не могла дать нам ни одна няня. Эти чужие тёти ненадолго входили в нашу
жизнь и быстро покидали её, оставляя после себя чувство предательства, разочарования и
нелогичной детской обиды. Однако время шло, мы росли, и обычная ангина уже почти
перестала волновать родителей. Может быть, поэтому у Андрея появилась эта тяга к
экстремальным прыжкам и другим опасным трюкам? Может быть, поэтому он, в конечном
итоге, заболел раком? Бредовая мысль, но она навечно поселилась в моей голове. Мне
кажется, если бы родители сильнее показывали свою любовь, чаще говорили нам о том, как
мы им дороги, находили время, чтобы выслушать наши наивные, смешные мысли – он бы
никогда не стремился к тем вещам, которые могли как-то покалечить его, чтобы заслужить
их внимание, он бы никогда не хотел заболеть и не ушёл бы так рано. При жизни, когда я
думала об этом, мне становилось трудно находиться в обществе родителей, которые после
смерти Андрея вдруг стали до тошноты внимательны ко мне. Отец, правда, недолго мучил
меня этим, но мама, деловая женщина с сильным характером, даже уволилась с работы и
стала домохозяйкой. Однако это уже было не нужно. Это было несправедливо. Они были
нужны мне, но не так сильно, как брату. Поэтому это было несправедливо, поэтому дома я
запиралась в своей комнате, не хотела возвращаться домой с учёбы, садилась в метро на
Кольцевую линию и часами каталась по бесконечному подземному кругу. А потом, когда всё
стало совсем бессмысленным, сделала свой выбор. Если хочешь догнать белого кролика,
готовься упасть. Я уже не так уверена в этом, ведь до сих пор хожу лишь по его запутанным
следам.
Сначала я никого не заметила на площадке, но вскоре моё внимание привлекли качели,
которые сперва раскачивались совсем легко, словно от ветра, но постепенно стали набирать
скорость – что-то незримое сидело на них и, по-видимому, знало о моём присутствии.
– Здесь кто-то есть? Это вы мне писали? – спросила я у пустоты, подойдя к качелям.
После недавних событий, я убедилась – тут может быть и такое.
– Не отвечу, пока не поздороваетесь. Я, знаете ли, не выношу невежества, – вдруг раздался
странный манерный голос. То ли женский, то ли мужской.
– Простите, – сказала я. – Доброй вечер. Теперь вы ответите?
– Ну что за спешка! Вечно вы куда-то спешите, словно завтра конец света! – недовольно
проговорил голос.
Я не знала, что сказать на это, поэтому снова извинилась и замерла в ожидании. Но голос
больше не произнёс ни звука, поэтому я отважилась на новый вопрос.
– Что же мне следовало сказать в первую очередь? Может быть, узнать ваше имя?
– Черепаха! – спустя какое-то время произнёс раздражённый голос.
– Я правильно понимаю, вас так зовут?
Мне снова ответили не сразу, но на этот раз голос звучал чуть терпимее.
– А вот это уже лишний вопрос. Милочка, вы совершенно не умеете держать культурную
беседу, да и к тому же не пунктуальны.
Я на всякий случай посмотрела на небо, а потом на часы. Заката ещё не было. Здесь темнело
ровно в десять – без всяких прелюдий, в отличие от рассвета.
– Но до заката ещё несколько минут, – робко заметила я.
– Вот именно! – взорвался голос.
Я была окончательно сбита с толку, поэтому достала из кармана блокнотный листок, где мне
назначалась сегодняшняя встреча и показала её существу, примерно определив, где у него
находится уровень глаз, если, конечно, они у него вообще были.
– Это точно вы писали?
– И снова эти нелепые вопросы! Я даже времени вам точно не скажу. Знаете почему?
– Почему? – растерянно спросила я
– Вот и я не знаю, – ответил голос и после небольшой паузы добавил. – Раз вы всё-таки
пришли, то сами ищите свой ключик.
– И вы больше ничего мне не скажете?
– Только одно: у него были золотые крылья.
– У кого? – не поняла я.
– Возмутительно! Вы ещё и перебиваете.
– Простите, мне показалось, что вы договорили. Я не хотела вас перебивать, – поспешно
извинилась я.
– Ладно, вот теперь всё сказано. Прощайте, милочка.
Последние слова этого существа донеслись откуда-то издалека.
– Подождите! Вы же ничего не объяснили! – крикнула я.
Мне никто не ответил. Я ещё постояла какое-то время в надежде, что оно вернётся и
договорит, но слух ловил лишь обрывки фраз случайных прохожих и шипение кошек у
мусорного ящика. Стемнело. Не зная, куда мне идти, я опустилась на качели и стала
обдумывать, куда теперь отправиться. Я была расстроена, но не более того – все мои
здешние скитания и невзгоды в какой-то степени закалили меня и приучили всякий раз
готовиться к худшему. Скрипучие качели раскачивались вместе со мной, словно маятник
между моей прошлой жизнью в реальном мире и непонятным существованием в этом
городе. Что же всё-таки со мной будет?
Я резко спрыгнула с качелей и больно приземлилась на коленку. В этот момент над головой