— Извините, — она погасила сигарету, отправив ее в ближайшую урну.
— Ээ, ничего, мисс, — охранник улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. И вышла из галереи. Охранник долго смотрел ей вслед.
У входа стоял ее мускулистый жеребец фирмы "Ямаха" кроваво-красного цвета и мощностью в двести лошадиных сил. Она приостановилась и полюбовалась его стремительными линиями. Это была красота. Вот это она понимала. Сила и мощь чувствовались под стальной шкурой этого зверя. Она погладила его кончиками пальцев. Потом села в седло и выжала газ до упора. Мотоцикл взревел и унесся прочь. Улицы мелькали перед ней, ветер вырывал волосы из-под шлема, а она неслась, играя со смертью, азартно выигрывая у нее километры. Центр города с его музеями, галереями и театрами мелькнул и истаял. Вместо него возникли кварталы гетто с кинотеатрами и фаст-фудом, пивными барами и уродливыми граффити на стенах.
—Красота бывает разной. Вот ты, например, любишь свои ножи. Ведь это тоже красиво. Красота лезвия. Красота опасности. Хочешь я прочту тебе стихотворение про твой нож? Это же наваха, верно? Испанский нож. Вот, слушай —
В токе враждующей крови, над котловиной лесной
Нож альбасетской работы засеребрился блесной.
Красиво, верно?
Она не помнит, что она ему ответила в тот раз. Не помнит. Прошло уже довольно много времени, а в гетто человека забывают на следующий же день. С глаз долой…
Она остановилась перед покосившимся зданием пивного бара и легко спрыгнула с седла. Сидящие перед баром молодые — зеленая поросль уличных банд, проводили ее взглядом. Но никто ничего не сказал ни про ее ноги, ни про желание пойти и развлечься в ближайшем мотеле. Здесь ее знали.
— Привет, Робин.
— O-la, chikita! Как жила все это время, девочка? — приветствовал ее толстый Робин, владелец бара.
— So-so. Скучала по тебе, старый хрен. — она позволила ему облапить талию и поцеловать себя в щечку. Старый Робин давно уже не ходит по chikita, он делает это просто из вежливости.
— Будешь виски? Или тебе текилы?
— Si. — кивнула она: — И не жмоться, наливай полную. — Робин налил ей желтоватой текилы и покачал головой, когда она вынула смятую бумажку.
— Оставь свои dineros при себе, chica. Мне просто нравится, когда ты заходишь ко мне.
— Ты добряк, hombre. Смотри, вылетишь в трубу. Слушай, ты не видел Джабба?
— Они оба вон в той кабинке. — кивнул Робин, помрачнев лицом: — И лучше бы им забрать своих amigos и пить свою текилу в другом месте, chica. Но их деньги — такие же деньги, как и у других, а мне нужно чем-то оплачивать аренду, si.
— Gracias… — она допила свою текилу и прошла в кабинку. Джабба был тут. Старший.
— А… — лениво сказал он: — Ты все-таки пришла. Располагайся. Выпей чего-нибудь. Этот старый пердун Робин достал откуда-то сносный виски.
— Плевать. Где мои деньги, урод?
— Эй, не горячись, chica. Dineros крутятся и зарабатывают новые пиастры. Мы же выплачиваем тебе проценты, э?
— Да насрать. Гони мне деньги.
— Эй, не гони волну, подруга! Ты же сама хотела…
— Деньги.
— Так дела не делаются, seniora. Это же не магазин нижнего белья и … Эй, эй, убери свою чертову наваху! Проклятая девка, совсем с ума сошла!
— Вот как?
— Santa Maria! Только не… О, да отдадим мы тебе твои паршивые деньги!
— Крошка, отпусти моего братца, — сказал кто-то сзади. Младший Джабб вернулся из туалета, из-за его плеча выглядывала молоденькая девчушка с соседней улицы. Она делала круглые глаза и восторженно впитывала все происходящее. В руке у младшего был пистолет.
— Сейчас я сделаю ему вторую улыбку во все горло. — сказала она, подбираясь, как кошка перед прыжком.
— Остынь, подруга. Мы вернем тебе твои деньги. Просто оставь моего брата в покое. Его яйца все еще нужны нашему роду. У его жены был выкидыш в прошлые выходные.
— Вернете мне деньги?
— Si. Мы удачно поставили в прошлый четверг. Да и вообще дела идут… понемногу. — младший суеверно сплюнул через плечо, едва не попав в свою подругу.
— Хорошо. — она убрала наваху и села.
— Старший.
— Да? — Джабба-старший потирал горло и с ненавистью смотрел на нее.
— Отдай ей ее деньги.
— Но…
— Просто отдай их. — младший спрятал пистолет под пиджак и ослепительно улыбнулся.
— О, Иезус Христе… — проворчал тот, достав из-под стола старый кожаный кейс.
— На, держи свои dineros, ты, del putas…
— Придержи язык, пока я его не отрезала нахрен. — посоветовала она, пряча деньги.
— И, chica. — сказал младший ей в спину, когда она уже уходила.