– Что это здесь? Красное вино?
– Если освободишь террасу от палой листвы – ароматный глинтвейн в награду!
– Алан, с каких это пор ты готовишь глинтвейн?!
– Ты не представляешь, сколько появляется свободного времени, когда отказываешься от адюльтеров!
– Вышиваешь крестиком?
– Ха-ха.
Вика стояла на террасе, вдыхала лесной воздух и открыто рассматривала лоснящийся от пота торс Алана. Он рубил дрова на заднем дворе. Метла в ее руках уже сделала свое дело и возле ступенек высилась аккуратная кучка палой листвы, веток и песка, накопившихся за зиму.
– Эй, детка, я требую свой глинтвейн!
Алан помахал ей рукой, набрал дров и пошел к дому.
– Будет. А еще огонь в камине и потрясающий ужин... если ты его приготовишь!
– Ни за что! Я – гость, ты – хозяин, ты – хозяин, я – гость, ферштейн?
– Что ж, баранина с луком шалот тебя устроит?
– Ого! Так все сложно с личной жизнью?!
– Я – примерный муж. Законный секс три раза в неделю.
Алан исчез в глубине дома. Вика хмыкнула ему вслед:
– Звучит так же заманчиво, как общественные работы в неоплачиваемый отпуск.
– Ничего ты не понимаешь, распутная женщина! – донеслось из комнат.
– Ха-ха!
Алан снова вышел на террасу. Уже в футболке. Он поднял голову и посмотрел на два железных кольца вбитых в потолок. Вика проследила за его взглядом. Он повернулся к ней. Вика:
– Думаешь, пора?
Алан внимательно посмотрел на голубое весеннее небо, вдохнул запах жимолости, послюнил палец и проверил направление ветра.
– Думаю, можно! – и он направился к гаражу.
Вика смотрела, как Алан крепил качели.
– Ты ведь так и не вернул мне эту книгу. Я подозреваю, что нарочно!
– Да.
– "Да, не вернул", или "да, нарочно"?
– Просто, да.
Огонь в камине рождает причудливые видения, глинтвейн горячит кровь и румянит щеки. Разговор о былом уютно укутывает мозг, а клетчатый плед – тело. Вике всегда было легко с Аланом, как и четыре года назад они говорили на одном языке и смеялись в унисон.
Вика проснулась. В комнате она была одна, из окна лился яркий свет – судя по всему уже около одиннадцати. Распахнулась дверь, широкий силуэт Алана темнел в прямоугольнике светлой двери.
– Доброе утро!
– Ух!
– Да уж, глинтвейн – сильная штука.
Вика оглядела себя:
– Полностью одета. Мы не...
– Нет.
Алан подошел ближе, он улыбался:
– А что?
Вика подмигнула ему:
– Я поспорила с собой на двадцать долларов, – наиграно вздохнула. – Проиграла себе двадцатку!
Алан долго и молча смотрел на нее. Потом вытащил из кармана двадцать долларов и положил на стол.
– Ты выиграла.
Наклонившись, он поцеловал ее.
Спустя час, они лежали улыбаясь и разглядывая друг друга. Потом смотрели друг другу в глаза, все так же молча и улыбаясь. Потом заговорили. Одновременно.
– Я разведусь...
– Я верну кольцо...
Персиковая косточка
Один брат медитировал, представляя себя косточкой от персика. И вот однажды он не вышел к обеду. И на другой день тоже. Когда братья пришли к нему в келью то увидели, что между его старых деревянных сандалий лежит персиковая косточка.
– По-моему ерунда какая-то, – рука отложила в сторону книгу в потертой обложке и легла на подлокотник роскошного кресла. Другая рука неторопливо вынула сигару изо рта и стряхнула пепел прямо на ботинки стоящего напротив.
– Да, дон Сидо.
– И это то, из-за чего погиб этот человек? Из-за книжки с какими-то идиотскими сказками? – пухлая рука с двумя крупными перстнями неодобрительно качнулась из стороны в сторону. Человек стоящий перед доном только склонил голову. Он знал, что ничего хорошего это ему не сулит.
– Ты меня разочаровал, Браконьер.
– Но, дон Сидо... – Браконьер попытался возразить, сказать, что ошибки нет и это именно та книга, которая... Рука снова поднялась в воздух и повисла тишина. Рука небрежно махнула пальцами от себя. Браконьер поклонился и вышел.
– Чушь какая-то... – пробормотал дон Сидо, снова раскрывая книгу – белиберда... медитация на образы... что за ... – он перевернул страницу и уставился на силуэт собаки, нарисованный на черном фоне кроваво-красным.
– Где дон Сидо, ублюдки?
– Не знаем, дон Анто... он все время был тут и ...
– Да что ты говоришь?! – взбешенный дон Анто приблизил свое лицо к говорящему и схватил его за воротник – Да на хрена нам такая охрана, если мимо тебя не только вытащили дона Сидо, но еще и подкинули какую-то блохастую дворнягу?! – палец дона Анто ткнул в скулящего пса, который запутался в теплом халате дона Сидо.
– У вас есть час, вы слышите, один час на то, чтобы найти дона Сидо, где бы он сейчас не был! Если не найдете, я на вас Снарка натравлю! Ясно?!
– Да, дон.
– И выкиньте эту собаку отсюда!
– Да, дон.
– Обо всем приходится думать самому... – проворчал дон Анто, опускаясь в кресло и потирая переносицу большим и указательным пальцами. Как не вовремя пропал этот Сидо! Теперь придется срочно переизбирать нового дона, придется менять всю пирамиду сверху донизу, а ведь у него есть только сорок человек пехоты и три лейтенанта, если начнется война, то придется туго, Снарк воевать не пойдет, он своенравен и ... тут что-то потянуло его за штанину. Он опустил взгляд и увидел пса, который пытался вытащить его из кресла.
– Я же сказал – уберите отсюда эту чертову псину.
– Да, дон. – собаку вышвырнули наружу и ее визг затих где-то внизу. Что-то мешало дону сидеть. Когда он встал, то увидел книгу в потертой обложке. Дон Анто раскрыл ее.
– Что за глупые сказки... – проворчал он, перевертывая страницу. В глаза бросилось кроваво-красное изображение крысы на черном фоне.
Он заворожено уставился на него.
Крыса повернула голову.
Далеко за городом, на пустыре между двумя районами остановился микроавтобус с надписью "Санитарная служба города". Из него вышел мужчина, волоча за собой на поводке упирающуюся собаку. Он привязал ее к металлическому штырю, торчащему из груди пустыря словно пика, а потом сел перед ней на корточки. Они долго смотрели друг другу в глаза и собака рычала от бессильной злости. Потом человек встал и вынул из-под сиденья дробовик. Собака заскулила.
– Пришла пора расплачиваться, дон... – сказал человек и вскинул ружье. Прогремел выстрел. Человек подошел и плюнул на то, что осталось от головы дворняги. Сверху закапал теплый дождь.
– Это ведь твоя работа? – спросил Морж у Плотника одним теплым весенним утром. По городу бегали мальчишки с пачками газет и извещали о том, что Синдикат лишился главы, а на столе стояли выпитые бутылки из-под дешевого пива.
– Нет.
– Нет?
– Не моя. Только книга. А это все санитар. – Плотник прищурился на яркий солнечный свет и оглушительно чихнул.
– Санитар?
– Ну да. Дон не слишком хорошо обошелся с его семьей когда-то... Вот он и решил отомстить. И потом – это же его работа. Отлавливать собак. И убивать бешеных.
– Убивать бешеных собак... – усмехнулся Морж, откидываясь на спинку стула.
– Он просто сделал свою работу, дружище. – Плотник налил себе выпить и покачал головой – и никогда еще он не был так доволен своей работой.
– В этом городе еще полно бешеных псов, – заметил Морж.
– Крыс. Лягушек. Тараканов.... паразитов. – кивнул Плотник.
– Обожаю, когда люди занимаются любимым делом. – сказал Морж и поковырял пальцем в ухе. Внимательно посмотрел на вынутый палец и добавил: – А что, может еще по одной?
Теплая вещь
Утренняя чашка кофе как всегда помогла ему.
Что-то неясное, чуть слышное, что-то приснившееся или пригрезившееся в утренней дремоте растаяло как дым.
Пух!
И нет.
Он помыл чашку, посмотрел на свою фотографию в рамке над столом – утренний бриз, солнце, море и он. Почему-то на этой фотографии он стоял, сместившись влево, словно рядом с ним кто-то должен был стоять, кто-то, кого он обнимал, кто-то, кто просто стоял бы рядом. Он хмыкнул глядя на фото. Утренние фантазии холостяка. Просто он отошел в сторону, чтобы в объектив поместилось и море. И волны. И все. Сердце защемило. Он покрутил головой, удивляясь. У него никогда не было такого чувства, так почему же... черт, это же просто сон, просто мавь... как там у Шекспира? Он открыл шкафчик и стал одеваться, мурлыча себе под нос.