– А у вас есть план? Смета? Где вы думаете строить?
Ничего этого не было у Боброва.
– Как же можно? Если вы явитесь с голыми руками, вам никто не поверит…
Вечером накануне того дня, которым начинается наш рассказ, они выбрали по плану место, представлявшееся им наиболее удобным для будущей постройки – а теперь они едут осматривать эта место, чтобы окончательно решить, где быть по рому задуманному ими городу.
Свернув с шоссе они миновали засеянные тощими крестьянскими злаками поля и остановились на буграстом лугу, заросшем мелкой сухой травой вперемежку с можжевельником и ободранными кустиками ивняка.
– Ну что ж – вот и приехали, – сказал архитектор, вываливаясь из пролетки. Юрий Степанович еще раньше выпрыгнул из нее и, сохраняя строго деловой вид, осматривал окрестность.
Смотреть собственно было не на что. Пустые, ничего не родящие земли разбросаны по нашему отечеству на каждом шагу: можно было разве призадуматься, почему местность эта носит среди крестьян название Чортова Займища, почему пользуется она недоброй славой – но Юрий Степанович был не из тех, кто задумывался над такими вопросами. Здесь, где всякий другой увидел бы только пустырь, – он видел большей населенный город, с прямыми вымощенными булыжником улицами, грандиозные общественные здания, небольшие коттеджи, окруженные зеленью садов, железный трамвайный путь, сады, и фонтаны, и парки – словом, город, должный на долгое время быть образцом подобных ему поселений.
Оставив извозчика, наши спутники направились к берегу. Оттуда виден был старый город, его белые – каменные, и серые – деревянные дома, прислонившиеся к крутому обрывистому берегу, гордые высокие колокольни, игрушечные старинные церкви с луковичными куполами – и рядом в низине черные трубы фабрик и скученные невеселые постройки Плешкиной слободы и Грабиловки.
– Перебросить мосток – и фабрики будут рядом, – сказал архитектор.
Они несколько секунд смотрели на медленно движущуюся воду.
– Почему здесь до сих пор не догадались строиться, – заинтересовался Бобров: – удобное, сухое место.
– Были причины… тут видите ли река глубокая, течение быстрое, а в прежние времена брода искали… Что ж, – добавил архитектор, вынимая из бокового кармана большой лист, оказавшийся увеличенным раз в десять планом Чортова Займища: – можно, благословясь, и за работу.
Он, прищурившись, осмотрел окрестность, бросил такой же прищуренный взгляд на план:
– Кажется, тут все соответствует действительности… Осмотрим бережок – каков то он из себя…
Берег был обрывистый, подмытый весенними половодьями. Наверху – оползший желтый песок, пониже песок посветлее. Кое-где к обрыву прицепился кустарник с обнаженными длинными корнями.
Архитектор прошел вдоль обрыва, отмечая на плане незначительные, происшедшие за несколько лет перемены. Он отметил и легкие водовороты, и несколько ключей, с веселым шумом низвергавшихся в реку, взял горсть земли и растер ее на ладони, что-то бормоча про себя. Юрий Степанович скучающе глядел на эту работу.
– Что? – нетерпеливо спросил он.
– Не торопитесь – тут еще дела найдется. Я только первую рекогносцировку делаю, да и то вижу, что город придется немножко отодвинуть.
– Почему?
– Почва сомнительного качества. Не было бы оползней.
Юрий Степанович тоже взял горсть земли, тоже растер ее на ладони, но ничего не понял, отряхнул и вытер руки о траву. Архитектор спустился к воде и пошел вниз по течению, осматривая каждое углубление, вглядываясь в каждый ничтожный изгиб реки. Юрий Степанович следовал за ним, осматривая все, что замечал взгляд архитектора.
Пройдя саженей двадцать, архитектор остановился и в изумлении развел руками.
– Да тут – смотрите-пещера.
– Да, пещера – равнодушно ответил Бобров.
Раздвинули кустарник – из пещеры пахнуло сыростью. Архитектор отколупнул от стенки горсть земли и тоже растер на руке.
– Что-то в роде гипса, – сказал он.
На дне пещеры стояла вода. Архитектор бросил листок – листок медленно пополз обратно.
– Течение… Это уж ни речка ли какая-нибудь… Куда же она идет? Занятно…
Потом он долго ходил по пустырю, отмечая на плане все приподнятые и опущенные места. Бугры лежали так, словно когда-то отдельные части земли опускались вниз, отрываясь от соседних пластов: так круты были возвышенности и как правильно четвероугольны. Все эти особенности мало радовали архитектора.
– А не поискать ли нам другого местечка? А? – спросил он.
– Чем же здесь плохо?
– Боюсь, оседать будет. Ну да мы это еще посмотрим. Не раз и не два сюда придется прийти. Я думаю, не обосноваться ли нам немножко подальше – там и повыше и, пожалуй, надежнее.