— Я думаю, дальнейшее вас уже не касается, — произнёс он и понял, что это прозвучало грубовато, когда девушка закусила губу и встала из-за стола, не допив кофе. — Вероника, для вашей же безопасности будет гораздо лучше, если вы больше ни о чём не будете знать и не сможете об этом рассказать… если что, — чуть более мягко добавил Княжевич. — Уж поверьте мне.
— Тогда я собираюсь вернуться в общежитие, — ответила девушка. — Если нам больше не о чем разговаривать. Спасибо за… за всё.
— Может быть, вам пока стоило бы пожить у родителей? — спросил Дарий. — И мне будет спокойнее, и вам безопаснее. Кстати, почему вы живёте в общежитии, а не с ними?
— Это моё личное дело, — проговорила она, всё ещё сохраняя обиженный вид.
— В общежитии ты сейчас одна в комнате? — поинтересовался он, впервые обратившись к ней на ты и даже не сразу заметив это.
— Да, — уже чуть более дружелюбно произнесла Вероника, и Княжевич понял, что ей по-прежнему очень страшно даже приближаться к зданию университета, хотя она и пытается изобразить бесстрашие и самоуверенность.
— Но вы… ты ведь позвонишь мне, если что-нибудь случится? Сразу же! Обещаешь?
— А у меня есть выбор? — отозвалась девушка, и Дарий вдруг почувствовал такое сильное желание защитить её, не отпускать от себя, всеми возможными способами позаботиться о её безопасности, что ему стало не по себе.
«Я просто выполняю свою работу», — подумал Княжевич и сам себе не поверил.
— Я тебя подвезу, — сказал он.
— Не нужно, я доберусь на трамвае. До свидания. И ещё раз спасибо…
Дарий смотрел, как она надевает кеды, непослушными пальцами завязывая шнурки, небрежно перебрасывает через плечо сумку и выходит из квартиры. Хлопнула дверь, на лестнице прозвучали быстрые шаги. В ту же минуту раздался громкий звонок его мобильного телефона.
Глава 4
Старый дребезжащий трамвай подошёл к остановке именно в тот самый момент, когда там оказалась я. Выбрав относительно удобное место, я предъявила кондуктору студенческую карточку и отвернулась к окну. Пожалела только о том, что у меня не было с собой книги, в которую можно было уткнуться носом, чтобы полностью отвлечься от окружающей обстановки и хотя бы на время спрятаться от собственных мыслей, которые крутились в голове, наталкиваясь друг на друга и не находя совершенно никакого выхода.
Я думала о вчерашнем вечере, после которого и университет, и моя комната в общежитии больше не казались мирными и безопасными местами. Думала о немолодом декане, у которого наверняка остались родственники, тяжело переживающие его неожиданную смерть (хотя, может ли смерть быть ожидаемой?). Думала о специалисте Магического Надзора Дарии Княжевиче и нашем с ним разговоре этим солнечным летним утром.
Может быть, не следовало на него обижаться. В конце концов, Дарий Андреевич не сделал мне абсолютно ничего плохого. Возможно, он, в самом деле, проявил заботу, когда не пожелал ничего рассказывать и дал понять, что мне нужно как можно скорее забыть о случившемся и моей роли в том, что произошло.
Ха! Заботился он обо мне, как же. Я так отчётливо вспомнила параграф из учебника, в котором рассказывалось об МН, будто увидела перед собой отпечатанные на белом листе чёрные буквы. Там было сказано: «Все сотрудники Магического Надзора должны следить за устойчивостью и порядком в магическом мире и всегда поступать только так, как велит им их долг, невзирая ни на какие личные интересы». Поэтому заботился Княжевич вовсе не обо мне, а исключительно о том, что входило в сферы его, судя по всему, нелёгкой работы, меня же он просто допросил и тут же отстранил от этого дела, чтобы не путалась под ногами.
А впрочем, сказала я себе, я ведь и не думала, что у него по отношению ко мне может быть какой-то там… личный интерес. К лицу тут же прилила краска, когда я вдруг вспомнила свою пьяную болтовню вечером и жалобную просьбу, чтобы Дарий остался со мной на ночь. В здравом уме я бы такого никогда не сделала, это всё, как он сам сказал, стресс. Да ещё и выпитый ром. «В жизни больше к этому напитку не притронусь», — решила я, окончательно устыдившись.
А ещё он нёс меня на руках из одной комнаты в другую, и вспоминать об этом тоже было стыдно.
И… немножко приятно.
Должно быть, Княжевич и не задумывался о том, что он поневоле стал первым мужчиной, с которым я провела ночь в одной постели. Он ведь собирался уйти спать в другую комнату. Я сама не позволила ему этого сделать.