Все считали, что она убежала — и правильно сделала. И вот одним весенним днем 1890 года мисс Элизабет, самая младшая из сестер, появилась в городе — впервые, быть может, за целый год! Она приехала за продуктами и сказала, что негры покинули свои хижины. И еще она сообщила, что мисс Селия бесследно исчезла. Сестры предполагали, что она уехала обратно в Вест-Индию, но сама Элизабет сказала, что мисс Селия все еще находится в доме. Она не объяснила, что именно имела в виду, закупила провизию и ускакала обратно в поместье.
Месяц спустя один из негров пришел в город и сказал, что Элизабет живет в доме одна, а три ее сестры исчезли неведомо куда, ничего никому не сказав. Элизабет не знала, куда они подевались, и боялась оставаться в доме одна, но больше идти ей было некуда. Она всю жизнь провела в поместье, и у нее не было ни родственников, ни друзей. И все же она смертельно боялась чего-то. Негр сказал, что по ночам она запирается в комнате и никогда не гасит свечей.
Стояла ветреная весенняя ночь, когда мисс Элизабет влетела в город верхом на лошади, вся в слезах, едва живая от страха. На площади она без чувств упала с лошади, а на следующий день, придя в себя, рассказала, что нашла в доме тайную комнату, забытую, очевидно, лет сто назад. И там она обнаружила всех трех своих сестер — мертвыми, повешенными за шею под самым потолком. Что-то бросилось на нее в этой комнате и побежало следом, чуть не размозжив голову топором, но она сумела спастись, вскочив на лошадь и ускакав прочь.
Она почти сходила с ума от страха и не могла объяснить, что именно гналось за ней.
Но ей показалось, что это походило на женщину с желтым лицом.
Тотчас около сотни мужчин вскочили в седла и помчались к поместью.
Они обыскали дом от подвала до крыши, но не нашли ни тайной комнаты, ни останков сестер. Только топор с прилипшими к нему волосами Элизабет торчал в косяке входной двери — точно так, как она рассказывала. Когда ей предложили вернуться и показать тайную комнату, она чуть не лишилась рассудка.
Вскоре она достаточно оправилась, и ей собрали немного денег в дорогу — как бы в долг, она была слишком горда, чтобы просто взять их, — и мисс Элизабет уехала в Калифорнию. Обратно она так и не вернулась, прислав позже деньги и письмо, в котором сообщала, что вышла замуж.
Никто так и не купил старый дом. Он стоит таким, каким его покинула последняя из Блассенвилей, разве что народ постепенно растащил из него всю мебель. Негры не заходят туда ночью, но не прочь поживиться днем…
— А что люди думают об этой истории с мисс Элизабет? — перебил его Грисвелл.
— Люди думают, что она свихнулась, живя одна в старом доме. Но некоторые говорили, что их служанка-мулатка — кстати, ее звали Джоан — не убежала, а спряталась в лесу и отомстила за мучения, убив мисс Селию и трех сестер Элизабет. Если в доме есть потайная комната, она вполне могла там скрываться. Конечно, если во всем этом есть хоть крупица правды.
— Она не смогла бы прятаться там многие годы, — пробормотал Грисвелл.
— Да и тварь в этом доме — не человеческое существо!
Баннер повернул руль и резко свернул с дороги на проселок, змеившийся между сосен.
— Куда это мы? — спросил Грисвелл.
— В нескольких милях от дороги, — пояснил Баннер, — живет один старик-негр. Я хочу поговорить с ним. Мы столкнулись с чем-то, превышающим рассудок белого человека. Черные знают куда больше о некоторых странных вещах. Этому старику почти сто лет, и про него говорят, что он колдун.
Грисвелл поежился, услышав это. Зеленые стены леса смыкались все ближе к дороге. Запах смолы и сосен смешивался с запахом незнакомых цветов, но самым сильным, казалось, был здесь запах гнили и разложения.
Тошнотворный ужас этого леса вновь окутал Грисвелла.
— Колдун, — пробормотал он. — Здесь, на Черном Юге! Колдовство для меня — старые кривые улочки в прибрежных городишках, горбатые крыши, помнящие Салемские процессы, темные старые аллеи и горящие глаза черных котов… Колдовство Новой Англии — милое, домашнее, уютное; но все это: хмурые сосны, старые покинутые дома, заброшенные плантации, таинственный черный народ — все это отдает каким-то древним ужасом! Боже, какие чудовищные дела творятся на этом континенте, который дураки зовут «молодым»!
— А вот и жилище старого Джекоба, — провозгласил Баннер и остановил машину.
Грисвелл увидел расчищенную поляну в лесу и на ней — маленькую приземистую хижину в тени нависающих ветвей. Сосны здесь уступали место замшелым дубам и кипарисам, хижина стояла на краю болота, поросшего буйной травой. Тонкая струйка дыма поднималась из дырявой трубы.