Проклиная всечувствующее начальство, Наташа и в самом деле побежала к ванной комнате.
16
Сначала, пока Радим приходил в себя в ванной комнате и вытирался, бесконечно сплёвывая и снова отмывая рот, она пошла провожать Игоря. Не потому что он нуждался в её внимании. Но, едва Радим в очередной раз спрятал в полотенце своё лицо, промакивая его и всё ещё тяжело дыша, бесконтактник, глядя на Наташу, поднял бровь и указал на дверь.
— Радим, я провожу Игоря и вернусь, — предупредила девушка.
— Ты не боишься оставлять его у себя? — беспокойно спросил Игорь в коридоре подъезда.
— Нет. Я тоже ничего не понимаю, как и он. Но Алексеич держит руку на пульсе. Шеф без слов согласился, что Радим останется у меня. Если он так думает, я спокойна.
— Я хотел предложить забрать на ночь Радима к себе. Мне, конечно, на работу завтра с утра, но…
— Игорь, я помню, что два дня буду без вас с Леной, — сказала Наташа. — Но воспринимаю эти два дня как плотное обучение Радима простейшим приёмам с энергией. Не тревожься.
— Ну…. Спокойной ночи тогда.
— Спасибо, — правильно поняла она его пожелание. — Тебе тоже спокойной.
Вернувшись в квартиру, в комнате, на диване, она обнаружила жутко злого Радима. Он бросил на неё странный взгляд и хрипло буркнул:
— Проводила?
Наташа скептически оглядела его, нахохленного и взъерошенного, похожего на взрослого птенца хищной птицы: ещё в пуху, ещё неуклюжий, но уже вооружённый страшным клювом и когтистыми лапами!.. Волчица, неотступно следовавшая за девушкой, приподняла губу, оскаливаясь, и пренебрежительно фыркнула на эти лапы.
— Игорь сказал, что может забрать тебя к себе — переночевать, потому что боится за меня, — произнесла Наташа, удерживаясь от нервного смешка. — Радим, мне тебя и в самом деле надо бояться?
— Не-ет, — удивлённо от неожиданности просипел парень. — А с чего он так?
— А ты себя в зеркале видел? — шутливо и улыбаясь спросила она. И всё-таки засмеялась.
Он шмыгнул носом — и тоже, пусть и нехотя улыбнулся.
— Ладно, — уже серьёзно сказала Наташа. — Время — без пяти одиннадцать. Давай так. Для начала вымоем тебе голову под краном, а потом ты встанешь под душ. Затем…
— Почему под душ? — неприязненно спросил Радим.
— Проточная вода, — строгим, почти лекторским тоном начала девушка, — смывает с человека почти две трети наносной информации, а вместе с нею и эмоциональную усталость. Запоминай. Пригодится. Ну а заодно и лак с волос смыть бы надо. Иначе завтра не волосы будут, а пакля.
Уже намочив волосы парню, послушно согнувшемуся над ванной, и вспенивая в них шампунь, Наташа кое-что обнаружила под пальцами. Золотая серёжка в ухе.
— Эй, а разве у тебя уши проколоты? — внимательно разглядывая странный рисунок на серьге, спросила она.
— Сегодня прокололи. В парикмахерской, — нехотя сказал Радим.
— Предупреждать надо. А вдруг бы сильно задела? Кровь пошла бы?
— Да у меня зажило, не болит уже.
Оставив его домываться под душем, чтобы не стеснялся её присутствия, Наташа вернулась в комнату и разложила диван, постелила на нём. И задумалась, вспоминая тончайший рисунок на золотой серёжке. Очнувшись от оцепенения, подошла к стулу, на который Радим сбросил куртку и футболку, снова вгляделась в надпись на последней: «Я король этого мира!» Футболка чёрная, слова — золотисто-серым цветом. Под надписью — рисунок страшной морды, очень сильно графичный, близкий к схеме. Наташа снова застыла с футболкой в руках, глядя в пустоту… Но, когда в комнате появился Радим в оставленном девушкой и слишком коротком для него халате, она повесила футболку на спинку стула и, потрогав его волосы: почти высохли, хорошо вытер! — велела:
— Ложись на спину и по диагонали.
— Это как?
— От одного угла дивана к другому.
— Зачем? — подозрительно спросил парень.
— Не знаю, как у тебя было раньше, но сегодня я нашла тебя сидящим спиной к стене. Причём к бетонной, холодной. Да ещё сидящим ссутулясь. Для меня это сигнал, что у тебя зажаты мышцы на затылке. Плюс они ещё и простужены. Поэтому ложишься, как и было сказано. Руки вытягиваешь над головой и лежишь так минут десять. Этого достаточно, чтобы согреть мышцы на затылке и не мучиться потом от возможной головной боли.
— Ты говоришь… — он выговорил это медленно, словно затрудняясь определить впечатление.
— Я говорю, как человек, которого этому научили, а теперь я учу тебя, — объяснила Наташа. — Я же сказала, что буду учить тебя всему, как и обещал Алексеич. Только потихоньку и помаленьку. Пригодится в жизни.
Подчинившись, Радим лёг, как указано. Он немного смущался короткого женского халата, то и дело поправляя его на ногах, и Наташа, не спрашивая, накрыла его лёгким покрывалом. Он с облегчением расслабился… Затем девушка выключила верхний свет, оставив торшер, чтобы свет не бил парню в глаза. Пока она ходила по комнате, он лежал молча. Но, едва выключила верхний свет, спросил:
— Наташа, а что было на кладбище?
— Не разговаривай — напрягаешься, — присела на край дивана девушка. — А на кладбище была страшная сказка. Началась она с того, что мы…
Она говорила негромко, монотонным голосом, стараясь упоминать о каждой мелочи, которую заметила на кладбище, стараясь объяснить каждую версию, мысль о которой промелькнула тогда или сейчас. Целей было две: усыпить Радима тихим голосом и многословием, а заодно проверить на слух, как выглядят эти версии высказанными. Сначала парень с трудом открывал глаза, и на его лице было заметно лёгкое раздражение: он и спать хотел, согревшись в душе, и хотел знать, что делали без него — в таком чудном месте… Потом девушка заметила, что его напряжённо вытянутые над головой руки успокоенно согнулись в локтях. Но рассказывала ещё несколько минут — под конец чуть не шёпотом, иногда почти беззвучно проговаривая: «Спи, Радим, спи…»
Когда он заснул так, что, даже перевернувшись набок и обняв подушку, не проснулся, Наташа осторожно встала и бесшумно вышла на кухню. Мобильник тихонько тренькнул, что пришло сообщение. Девушка с усмешкой прочитала: «Наташа, перезвоню через три минуты». Шеф в своих привычках: сначала определит, что она вот-вот освободится, а потом уже звонит. Карты, что ли, раскладывал на неё?..
Быстро вернулась в комнату, плотно закрыла все двери за собой. Хотела было на балконе поговорить, но это слишком неудобное место для разговора с Алексеичем: девушка не раз слышала, как далеко разносятся голоса болтающих по мобильному, устроившихся даже внутри закрытого балкона. И не хочется, но поневоле начинаешь подслушивать.
Настроила телефон на «тишину» и принялась ждать. Ровно через три минуты шеф выполнил обещание.
— Спит?
— Спит, — не удивляясь, ответила Наташа.
— Чего ты мне ещё не сказала о нём?
Девушка вздохнула и рассказала о странных вещах Радима: чёрная футболка с залихватски горделивой надписью, серьга в ухе с изображением дьявола, две золотые цепочки с небольшими подвесками-капельками, где гравировка изображала перевёрнутый крест. Алексеич выслушал внимательно, задал ещё несколько вопросов по одежде, а потом чувствительно отвлёкся, задумался. Воспользовавшись этой паузой, снова встревоженная Наташа быстро спросила:
— Я всё думаю… Если он вернётся туда, как вы хотели бы… Как он объяснит своё исчезновение из гаража? Радим пока об этом не думает, но…
— Я понял, Наташа, — вежливо выждав теперь уже её паузу, откликнулся шеф. И хмыкнул. — Предупреди его: пусть всем желающим послушать вешает лапшу на уши. Типа, уснул, вдрызг пьяный, — ничего не помню. Помню только, что иду в квартиру, где меня привечают. Наташа, ты главное не забывай, когда ищешь ему отмазки. Он же необъявленный колдун. С той стороны об этом помнят. Ну и… Там, где наш Игорь долго и упорно возится, Радим откроет замок на раз — даже с другой стороны. Только показать ему, как это делается.
— Радим сильный, — машинально подтвердила Наташа. — Значит, настроить его, чтобы всё сваливал на беспамятство?
— Конечно.
— Алексеич… Вы умный.