- Твоя очередь, друг, - Кисло улыбнулся ему молодой человек, и показал рукой на дверь. Артем вскочил, скомканно поблагодарил парня, и, робея, тихонько постучался в кабинет.
- Входи, сын мой, - Раздалось изнутри, и художник потянул дверь на себя. Небольшой, плохо освещенный кабинет с забранными решеткой окнами. Большой, хоть и скверно сделанный стол, несколько стеллажей с книгами и папками, скрипучая кушетка. На последнюю парень и сел.
Из-за старого, облупленного стола на него смотрел старенький, но все еще бодрый священник с умными, выцветшими от времени глазами. В его руке Артем заметил небольшой блокнот и огрызок карандаша.
- Ну те-с, ну те-с, кто тут у нас? Представьтесь, молодой человек, назовите свой род занятий, хобби, возможно какие-нибудь интеллектуальные или спортивные достижения. Словом все, что могло бы помочь вам найти свое место в нашей организации.
Артем вздохнул. Все его знания сводились к тому, как обрабатывать в корел дро или фотошопе различные изображения, рисовать иллюстрации, да пользоваться простенькой прогой для дизайна. Школьное увлечение шахматами тоже ничем помочь не могло, а в спорте парень был полным нулем, имея целый ворох опасных болячек.
Все это грустный "художник" вывалил на своего собеседника, не забыв добавить и систему с дурацким титулом. К его удивлению, старичок совершенно не кривился от ничтожности сидящего рядом человека. Похмыкал, потрепал его по руке, предложил чай, и доверительно сказал, что "работать можно".
- Повезло тебе, что система есть, - Улыбнулся ему куратор, - Теперь следующие пару недель будут как на отдыхе. Будешь только есть, спать, слушать проповеди, да читать молитвы. Последнее, сам понимаешь, нужно чтобы человек понял, проникся милосердием Божием и собственной Миссией.
- Конечно-конечно, - Поспешно закивал головой Артем. Молитвы так молитвы. Из церкви не погонят, тяжелую работу выполнять не заставят. Так чего еще надо? Разве что сигарет пачку…
- Скажу тебе по-секрету: титул можно поменять. И мы тебе в этом поможем, - Старичок потрепал его по руке, и заговорщицки подмигнул. А парень вдруг улыбнулся в ответ, представляя, как выберет себе способность по-боевитее.
"Может, я еще смогу стать паладином или, там, мастером клинка", - Радостно подумал он. От этой мысли Артем воодушевился и расправил плечи худенькие плечи, трепетно сжав в руке полученную от куратора зеленую бирку. К вышедшему из кабинета парню тут же подошел один из дежуривших внутри монахов, и, бросив короткий взгляд на зеленый прямоугольник, отвел человека в просторную аудиторию на втором этаже. Там, таким же как Артем "системникам", готовились читать их первую лекцию.
Странно, но нервному и нелюдимому иллюстратору она скорее понравилась. Лекция была очень долгой, нудной, постоянно прерывалась на пятиминутную молитву. Да еще и велась в душном помещении с плотным запахом пота и ладана. Через час парню стало трудно дышать. Через полтора - появилось головокружение. Через два - подкосились ноги.
Однако все неприятные ощущения перечеркнула заключительная молитва. Говорить надо было очень быстро и много, потому что Бог не терпит мямлей, и первое, что приходит в голову. Уже привычно взявшись за руки с рядом стоящими людьми, Артем опустился на колени, и торопливо забормотал слова благодарности. Странно, но на третий раз речь людей в аудитории начала постепенно унифицироваться. Неофиты все реже сбивались с мысли, перестали отвлекаться на соседей и даже начинали говорить в унисон. И вот, спустя каких-то пятнадцать минут, над сводами аудитории гремело стройное эхо молящихся в едином порыве людей.
Такого чувства бывший дизайнер не испытывал никогда. Единение с несколькими десятками совершенно незнакомых людей. Нежное и ранимое чувство доверия, твердое спокойствие от общности идей и целей, яркая, пронизывающая благодарность к Творцу. Каждый из пришедших в аудиторию беженцев почувствовал себя кем-то большим, чем просто человек. Не гонимым одиночкой - а важной частью Коллектива. Одним из братьев или сестер матери Церкви.
Так прошла неделя. Первая половина дня начиналась с утренней молитвы среди братьев по вере, потом шли омовения и постный завтрак. Наскоро перекусив, братья и сестры снова молились, теперь уже о спасении души, а затем - целых два часа "исповеди".
Последнее Артем любил. В это время их собирали в аудитории, и каждый из юных послушников мог встать, и рассказать, что у него на душе. Бывший иллюстратор, впрочем, всегда говорил одно и тоже. Как страшно ему было во время Пришествия. Как сомневался он в том, что Господь оставил его в своей милости. Как скитался, брошенный, по всему центру, пока сам Спаситель не явил ему свой облик, заставив посмотреть на золотой купол.