— Меня нет, я же просил никого ко мне… — услышал Эрих, когда во второй раз за день вошёл в кабинет к «шефу». Винк сидел за столом, закопавшись в бумагах, и поднял голову, только когда Краузе скрипнул штиблетами по паркету. — А, это опять вы! — проворчал инспектор. — Ну заходите, только быстро. У меня нет времени!
— Как скажете, — смиренно отозвался Эрих и проворно устроился в кресле напротив. — Буквально пару соображений.
— Ну? — буркнул Винк.
— Я осмотрел вещдоки. Вас, кстати, ничего не удивило?
— Что там может удивлять? — Брови инспектора недовольно поползли вверх. — Письма как письма. Обыкновенная романтическая чепуха. Якорь как якорь.
— Возможно, возможно. — Краузе побарабанил пальцами по подлокотнику. — Но у меня создалось впечатление, что письмо, которое вам передал ван дер Берг, — подделка.
— Что? — Винк даже поперхнулся. — Симон подделал письмо? Но зачем?!
— Я не сказал, что его подделал Симон, — заметил Эрих. — Я сказал, что оно — не настоящее!
— И из чего следует такой вывод?
— Он косвенный, признаюсь, но… Давайте я вам продемонстрирую кое-что. Напишите какую-нибудь фразу на чистом листке.
— Какую ещё фразу?
— Прошу вас, это быстро. Например: «Politic onderzoekt misdaden»[3], — Эрих встал, перегнулся через стол и подхватил со стола перьевую ручку, протягивая её шефу.
— Чёрт-те что, — проворчал Винк, но просьбу исполнил, накорябав на листке требуемое.
— Теперь я, — заявил Краузе и подписал под фразой инспектора те же слова, но своим почерком.
— И что? — поинтересовался инспектор.
— Это не всё. Теперь попробуйте сымитировать мой почерк. Написать ещё раз, но так, как это сделал я.
— Детский сад!
— Прошу вас, Винк. Только не торопитесь, постарайтесь скопировать мой почерк один в один.
Инспектор закряхтел, машинально высунул немного язык, как это делают дети, когда сосредоточенно готовят уроки, и через пару минут стараний вывел пресловутую фразу «почерком Краузе».
— Похоже? — поинтересовался он, поднимая голову.
— Вполне, но дело даже не в этом.
— А в чём? Слушайте, Краузе, мне надоели ваши фокусы! Давайте уже…
— Дело в букве i. Вернее, в точке над ней!
— О чём вы толкуете, чёрт вас возьми?!
Эрих между тем извлёк на свет лупу и снова склонился над листком.
— Посмотрите сами, инспектор, — предложил он. — При естественном написании фразы и вы, и я ставим точку над i машинально, едва касаясь бумаги. Когда же вы пытались меня копировать, вы тщательно выписывали каждую букву, и в итоге точка у вас получилась большая и жирная. Полюбуйтесь сами! — Краузе приложил увеличительное стекло вначале к первой фразе, а потом к последней. Видите?
— И что?
— Во «втором» письме, которое получил Симон, все точки над i именно такие жирные! Я предполагаю, что некто писал его, копируя почерк того самого неотправленного письма. Кто-то подделывал почерк Эммы!
— Зачем?!
— Полагаю, для того, чтобы её особо не искали после неожиданного исчезновения.
— То есть вы хотите сказать… — В глазах инспектора промелькнуло некое просветление. Он взял лупу и некоторое время изучал исписанный только что листок.
— Второй момент. Он не такой очевидный, но всё же, — продолжил Эрих. — Оба письма подписаны абсолютно аналогично: «Всегда ваша, Эмма». Но если в первом случае подпись выглядит логичной — пара собирается пожениться, то во втором девушка фактически разрывает всякие отношения, но тем не менее почему-то подписывается «Всегда ваша»! На мой взгляд, уместнее было бы просто поставить своё имя под таким посланием. Мистификатор же просто перенёс подпись с первого оригинала один в один. Для убедительности.
— Хм, — сказал Винк и отложил лупу.
— Теперь про якорь…
— Ещё и якорь? — испугался инспектор.
— Да, на нём я обнаружил сточенную напильником надпись на сердечнике, нанесённую туда ранее водостойкой краской.
— Ничего удивительного, — буркнул Винк. — Обычный приём. С ворованных вещей часто убирают имя владельца, в данном случае там наверняка была маркировка судна, на котором и находился предмет.
— Согласен с вами, но с одной оговоркой. Вы всерьёз полагаете, что якорь украли?
— А почему нет?
— Украли очень тяжёлую и массивную вещь, чтобы таскаться с ней по городу?
— М-м-м… А вы что думаете?
— Я думаю, что его просто взяли. Понимаете, взяли, как сопутствующую штуковину, которая лежала под рукой. Взяли для соответствующих утилитарных целей. Но на всякий случай сточили название судна, по которому можно определить его принадлежность!