Нет, подумал он. Это не совсем так.
Та Клэр, на которой он женился, никогда бы не поехала в Венецию одна. Она моталась туда и обратно между Кёр л'Ален в Айдахо и Сан-Франциско, словно в небе была невидимая колея. Один или два раза она ненадолго ездила в Лос-Анджелес и даже в Чикаго. Но его предложение провести медовый месяц в Австралии было встречено без особого энтузиазма. Вместо этого они провели его в Сан-Франциско.
В конечном итоге, она слишком боялась покинуть свое уютное гнездо, а он был слишком зол, чтобы остаться.
В ней присутствовала удивительная смесь: она стремилась к знаниям, но боялась приключений. С удовольствием изучала прошлое какого-нибудь давно умершего художника, но не задумывалась о своем будущем. Уверенная внешне — и комок переплетенных нервов внутри. Сильная и упрямая — не доверяющая никому. Это было тем камнем преткновения, о который разбился их брак.
И то, что обижало ее, было глубоко спрятано. Он никогда не мог добраться до сути этого. И, Боже всемогущий, после всего, что они пережили, он по-прежнему терял контроль над собой.
Желание сжималось у него внутри, словно кулак. Он безумно хотел ее — как всегда.
— Не смотри на меня так, — нежно сказал она. Он поднял брови и попытался выглядеть невинно.
— Как — так?
— Словно я чаша с тирамису, и ты собираешься съесть меня.
— Это тебя как-то беспокоит?
— Конечно.
Он сцепил руки за шеей и улыбнулся.
— Это хорошо.
Тепло медленной волной затопило ее тело. Она чувствовала, как горячий прилив крови покрыл пятнами шею и согрел щеки. Проклятье! Он по-прежнему знал, на какие кнопки нажимать.
Их внимание привлекли повышенные голоса. Молодая пара стояла на мосту у канала и ссорилась. Мелькали руки, сверкали глаза, ругань становилась все громче. Клэр почувствовала, как у нее упало сердце.
Вэл был прав. Она от чего-то отгораживалась. Вдруг в памяти стремительно всплыло: окно, выходящее на церковь, цветастые шторы, пляшущие на ветру. Голоса родителей, говорящих по-итальянски. Они всегда переходили на этот язык, когда спорили, так было и в тот день, когда погибла мать. Потом шаги, мать, спешащая за угол на лестничную площадку, где кто-то оставил корзину с бельем. Затем негромкий крик, что-то падает. После этого лишь ужасная, звенящая тишина. Именно поэтому какая-то женщина — соседка? — забрала ее на Пьяцца Сан-Марко смотреть голубей. И пока женщина не следила за ней, Клэр отошла — полюбоваться на птиц вблизи.
Она потерялась на несколько часов, искала дом и мать. Когда ее нашли, у нее уже не было матери. Или дома. Меньше чем через три дня она была на самолете, летевшем в Айдахо.
Тем временем ссора молодой пары переросла в разгоряченные вспышки гнева, сопровождающиеся выразительными жестами и активными взмахами рук.
— В чем дело? — на этот раз рука Вэла накрыла ее руку. Он почувствовал, что она дрожит.
— Я… я не знаю. Я терпеть не могу, когда мужчина и женщина ругаются вот так. Я из-за этого расстраиваюсь.
Он спрятал ее руку между своими ладонями и улыбнулся.
— Они итальянцы. С юга Италии, судя по разговору. Они не ругаются, дорогая. Они так любят друг друга.
— Самая глупая вещь, которую я…
Она замолкла. Он был прав. Пока женщина кричала и стучала кулаком по воздуху, мужчина притянул ее в свои объятия. Он почти оторвал ее от земли и страстно целовал. Она отвечала с таким же пылом.
Такая же электрическая дуга проскочила между Клэр и Вэлом. Она поняла, что он чувствует это так же хорошо, как и она.
— И не надо, — сказала Клэр, быстро отдергивая руку, — называть меня "дорогая".
Вернулся официант с вином для Вэла.
— Медовый месяц? Молодожены? — решился заговорить он, практикуясь в английском.
— Нет, — произнесла Клэр.
— Да, — одновременно ответил Вэл.
Официант кивнул, улыбнулся и отошел. Он почесал затылок, думая, что произнес, должно быть, не ту фразу.
— Не нужно было ему лгать, — сказала Клэр, вставая. Медленный, тихо закипающий взгляд, которым посмотрел на нее Вэл, заставил ее испытать возбужденное покалывание от головы до пят. Его рука совершенно естественно обвилась вокруг ее талии.
— Ты могла бы сделать из меня честного человека.
— Вообще-то медовый месяц бывает после свадьбы, — сказала она ему. — Не после развода.
Но она позволила ему взять себя за руку. Когда они шли к отелю "Эуропа э Регина", то старались попасть в один ритм: — Вэл укорачивал свои большие шаги, а Клэр удлиняла свои.
На площади уже было меньше народу, и они немного задержались у Базилика Святого Марка, рассматривая золотую мозаику на фасаде, то, как та ловила свет Венеции и посылала его обратно — стремительный, ослепительный.
Путь в обход был долгий, но ни Клэр, ни Вэла это не волновало. Они почувствовали прикосновение вечности Венеции, принесший внутренний покой, который был одновременно и успокаивающим, и интимным. Оба молчали, идя от piazetta к береговой линии. У лагуны и неба был все тот же затуманенный оттенок воды, и здания мягко отсвечивали всеми переливами розового и белого.
Ей хотелось, чтобы они много часов шли так спокойно вместе, но до отеля добрались слишком быстро. Когда она отпирала свою дверь, Вэл со странным выражением лица смотрел на нее сверху вниз.
— О чем ты думаешь? — спросила она. Уголки его жесткого рта поднялись.
— О тирамису.
Глава 5
Вэл намотал один из ее локонов на палец, как он делал это раньше. В глубине его глаз сиял темный свет, и она была уверена, что в ее глазах светятся ответные огоньки. На секунду она подумала, что он может поцеловать ее. И даже надеялась на это.
Но Вэл лишь прикоснулся к ее щеке.
— До вечера.
Он толкнул дверь, и та беззвучно распахнулась внутрь. Клэр вошла в комнату и мягко закрыла дверь, минуту постояла, прислонившись к ней. Когда она, наконец, пришла в себя, то чувствовала себя легко, но неустойчиво, словно шла по воде.
До вечера.
Клэр рано была готова, и в конечном итоге они решили поплыть на гондоле.
Горел фонарь, над головой раскинулось звездное небо, и ей подумалось, что эта сцена словно была списана из исторической книжки. Или из сказки.
Вэл заранее договорился с гондольером, и они покинули более освещенные районы Большого канала и скользили теперь по маленьким, которые служили улицами Венеции. Они плыли по тем местам, где вода мрачно искрилась, покрывая фасады зданий с обеих сторон ложными лунными лучами, и мимо скверов, полных музыки и смеха, и потом снова вплывали в темноту.
Затем, к ее удивлению, они снова оказались в Большом канале, совсем недалеко от того места, откуда отплыли.
— Мы могли бы пойти пешком, — сказала она смеясь.
— Только не в первую твою ночь в Венеции. — Вэл улыбнулся. — Теперь ты увидела ее такой, какой ее нужно видеть.
Она думала, что их прибытие в Ка' Людовичи относится к разряду событий обыденных. Но она ошиблась.
— Я думала, Са' — это сокращение от casa. Дом.
— Так оно и есть. Не знаю, откуда это возникло. Какая-то местная шутка. — Вэл засмеялся. — Как Вандербильты (Одна из самых богатых и известных семей США) и. их "коттеджи" на побережье.
Дом графа Людовичи представлял собой огромный палаццо из бледно-розового кирпича, из которого столько зданий было построено в Венеции. На фасаде обращали на себя внимание изысканные готические узоры и арочные окна.
Хозяин ожидал их на причале. Когда гондола причалила, он затушил сигарету и подошел поприветствовать гостей.
— Синьорина Джонстон, синьор Блэкфорд, добро пожаловать.