Раскопки святилища (III–II вв. до н. э.)
Один из прямоугольных залов, «северный»[1], имеет два входа: один (шириной 2 м) — с северной стороны, а другой — с западной. Этот последний (шириной 3,8 м) с наружной стороны имеет мощенный большими каменными плитами подступ. На пороге сохранились обугленные деревянные балки, а вдоль стен — остатки вертикально стоящих опор дверного обрамления. Внутри зала под сырцовым слоем обнаружены остатки рухнувшей кровли: черепица и обугленные основные части перекрытия (балки, стропила).
У «северного» входа обнаружен алтарь, высеченный из монолита (высотой 0,40 м), с чашеобразным углублением наверху, сохранившим следы огня. Там же найдены две прямоугольные плиты из местного песчаника — части монументального алтаря, с углублениями для возлияний. На одной из боковых плоскостей плит имеются неглубокие ниши, в которых обнаружены кости птиц и пережженные остатки растений. У восточной стены того же зала — высеченный также из местного песчаника, сильно обгоревший от огня «сосуд» в виде ступы, с двусторонними воронкообразными углублениями, напоминающий алтари древней Парфии.
Под обвалом черепичной кровли обнаружены две великолепно обработанные каменные базы (так называемого аттического типа), на которых некогда стояли деревянные колонны.
Приношения в глиняных пифосах
Под глинобитным полом этого зала проходит «канал», перекрытый каменными плитами. Одна часть его заходит под современный дом, а другая выходит наружу у «западного» входа под специально выложенным прямоугольным стоком (шириной 0,5 м) и направляется к оврагу.
Южная глухая стена (длиной 11,5 м) этого зала отделяет его от второго зала, который предназначался для приношений. Там были найдены уложенные в определенном порядке около 30 сосудов, в том числе огромные колхские пифосы и изящные амфоры. Большинство из них были наполнены различными злаками (пшеницей, просом и др.).
Стены всех помещений этого комплекса сложены из хорошо обработанных рустованных квадров в два или три ряда, над которыми уложены сырцовые кирпичи (52x52 см; 52x26 см). Стены из сырцовых кирпичей сохранились па высоту 0,5 м от каменного основания. Рустованные квадры, образующие внешний и внутренний панцири стен, уложены в высеченных в скалистом грунте «гнездах». Вокруг множество железных гвоздей разных размеров, а также остатков уложенных горизонтально деревянных балок, параллельно стенам и на расстоянии до 2 м от них. Вероятно, зал был окружен открытым навесом (или коридором). В обвалах сырцовых стен и черепичной кровли в трех местах найдены каменные ядра.
У северо-западного угла первого зала к стене с наружной стороны примыкает каменная лестница с пятью ступеньками, возможно, ведущая к деревянному жертвеннику (ширина каждой ступени— 1,9 м).
«Северный зал» у северо-западного угла с наружной стороны соединялся с башнеобразным — в плане прямоугольным — зданием, от которого сохранились южная, восточная и западная стены, возведенные из прекрасно отесанных рустованных квадров и плит, поверх которых местами уцелели сырцовые кирпичи. Перед башнеобразным зданием устроена жертвенная площадка, где найдены весьма разнообразные глиняные сосуды и терракотовые статуэтки, остатки принесенных в жертву различных животных — домашних и диких, в том числе кавказского горного тура.
Раскопки этого комплекса еще не закончены, и поэтому не будем считать законченным и наш разговор об этом исключительно интересном и очень многообещающем памятнике.
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ. НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ
Археологические исследования в Вани пока что еще очень далеки от завершения. Однако накопившийся материал поставил перед нами ряд проблем: когда возник город и какова была его функция на разных этапах развития, кто жил в этом городе и чем занималось на селение, каково было его место и значение в общей системе Колхидского государства, когда и кем был разрушен город?
Едва ли мы сейчас можем дать исчерпывающие и окончательные ответы на все эти вопросы. Дело чрезвычайно осложняется и тем, что мы не знаем, как называли в древности этот город греки, и лишены возможности узнать что-либо из греческих письменных источников. Не найдены пока и местные эпиграфические памятники, т. е. надписи, которые обычно содержат ценные сведения о различных сторонах жизни города. Поэтому единственный источник, по которому мы можем восстанавливать историю этого города, — это археологические памятники.
Древнейший археологический материал, найденный на территории городища, датируется VIII–VII вв. до н. э. Он представлен главным образом обломками колхидской керамики, кстати сказать довольно разнообразной: чернолощеных котлов больших размеров и сравнительно маленьких горшков с характерными ручками, роговидным оформлением верхней части, каннелированных кувшинов и других сосудов, украшенных треугольными или ромбовидными узорами, спиралевидным или «елочным» орнаментом (такая керамика хорошо известна из других поселений Колхиды первой половины 1 тысячелетия до н. э.). На центральной террасе открыт и «культовый очаг», огороженный вертикально стоящими каменными плитами. Вокруг и внутри этого очага-алтаря обнаружено большое количество битой колхидской глиняной посуды VII–VI вв. до н. э. Однако пока что все еще не обнаружены остатки жилища. Нужно полагать, что их большая часть уничтожена в последующие эпохи — в период интенсивного строительства на холме. Поэтому мы лишены материала для определения типа и функции этого раннего поселения.
Несравненно больше информации можно почерпнуть из археологических материалов последующих периодов.
В первую очередь об истории города VI — первой половины IV в. до н. э. Это было время расцвета Колхидского царства, занимающего территорию нынешней Западной Грузии. Геродот, описывая Колхиду этого периода, упоминает ее наряду с могущественными монархиями Мидии и Ирана. К этому времени относятся открытые нами в Вани богатые погребения, деревянные святилища и культурные слои, насыщенные весьма разнообразной керамикой. Судя по этим археологическим материалам, в Вани в VI–V вв. до н. э. находился центр одной из административных единиц Колхидского царства, которые Страбон называет скептухиями (от слова «скептух», что в переводе означает «скипетродержец»). Это были созданные по территориальному принципу административные единицы, в основу которых легли исторически сложившиеся территориально-административные округа. Они возглавлялись представителями местной родовой аристократии, на которых царская власть возлагала административные обязанности. Эти новые функции и приносили им доходы в виде дани. Именно представителям этой знати принадлежали открытые нами погребения, содержащие сотни золотых и серебряных украшений, пышный погребальный инвентарь. Захоронения же рядовых членов общества резко от них отличаются. Простолюдины погребены в простых ямах, а инвентарь ограничивается одним или двумя глиняными сосудами, бронзовыми украшениями. Такое сравнение состава погребального инвентаря свидетельствует о наличии резкой имущественной дифференциации.
Анализ погребений помогает определить социально-экономическую и политическую жизнь Вани того периода. Я позволю себе вкратце изложить некоторые результаты социологической атрибуции археологических предметов, чтобы показать возможности нынешней археологической науки.
Богатые погребения в Вани обнаруживаются в разных частях городища, и они не образуют сплошного могильника. При этом они, как правило, встречаются в окружении жилых культурных слоев. Очевидно, это были приусадебные захоронения. К сожалению, сами жилища были деревянными и поэтому не сохранились. По месту находок погребений видно, что в V — первой половине IV в. до н. э. богатые погребения и жилища правящей знати занимали только нижнюю и центральную террасы холма, а на его вершине находилось деревянное П-образное святилище, с которым были связаны ритуальные «каналы» и пещера.
1
Здание не совсем точно сориентировано, поэтому и наши определения («северный», «западный» и т. д.) несколько условны.