В разведочном раскопе, сделанном нами на дороге, были открыты мощная крепостная стена, толщиной до 3 м, сложенная из крупных каменных, хорошо отесанных блоков, и остатки оборонительных сооружений III–I вв. до н. э.
Львиная голова — часть водосточной симы (III–II вв. до н. э.)
Было решено также исследовать восточный склон центральной террасы. Цель разведочного раскопа — установить хронологическую последовательность слоев; вместе с тем мы надеялись на находки тех архитектурных деталей, которые не «успели» скатиться вниз. Нужно было снять почвенно-дерновый слой толщиной до 40–50 см на площади длиной до 70 м. Это была довольно трудоемкая работа, но нам помогли руководители местных органов власти, объявившие 19 июля 1967 г. субботник. Как только наши добровольные помощники сняли дерн, мы увидели две массивные львиные головы, высеченные из известняка, оплетенные тонкими корнями дикого портулака. Вскоре обнаружилась и третья львиная голова. Две из них, с открытой пастью, оказались частью симы с водостоком. Одна сохранилась полностью с конструктивной частью, по которой осуществлялось крепление с карнизом. Подобное декоративное оформление водостоков характерно для греческой архитектуры классического и эллинистического периодов. Без сомнения, эти головы — часть карниза монументального сооружения храмового типа.
Все три львиные головы высечены из белого местного известняка и когда-то были одинаковых размеров: длина — 70 см, высота — 45 см и ширина — 36 см. Следовательно, здание, которое украшали эти львиные головы, было весьма внушительным. К сожалению, нам пока еще нс удалось его найти, хотя, несомненно, оно стояло где-то на центральной террасе.
С художественно-стилистической точки зрения ванские львиные головы представляют исключительный интерес. Довольно очевидны следы греко-эллинистического влияния. Оно выражается в постановке глаз, орнаментальном расположении прядей, столь характерном для «классической» симы, в трагической гримасе. Вместе с тем совершенно отчетливо выступают черты, характерные для древневосточной скульптуры: округленные и вертикально посаженные на голове уши, поперечные морщины в нижней части носа и в целом человекоподобный облик, характерный для позднехеттских изображений львиных голов. Следует добавить, что изображение антропоморфизированных львиных масок было распространено также и в древней ближневосточной и среднеазиатской коропластике. Таким образом, стиль исполнения львиных голов из Вани совмещает элементы греко-эллинистического и древневосточного (позднехсттского) искусства. Этот факт важен для характеристики этнокультурного мира, в котором создавались эти и другие памятники. Значение таких находок определяется еще и тем, что они представляют древнейшие пока образцы местной монументальной скульптуры.
О том, что центральная терраса является одной из важнейших частей древнего города, говорят результаты разведочных раскопов на се склонах. Толщина культурных слоев здесь достигает 4–5 м и содержит весьма разнообразный материал, который дает обильную информацию об истории этого города, совершенно не освещенного письменными источниками. В разрезах раскопов были видны обломки разнообразной керамики, мощные прослойки угля и обгоревшие сырцовые кирпичи — следы сильного пожара, остатки каменных зданий и стен. Центральная терраса настойчиво требовала широкомасштабных планомерных раскопок, о чем мы доложили Археологической комиссии республики, и решением Президиума Академии наук Грузии для этого были выделены специальные средства.
Развалины круглого храма (III в. до н. э.)
В 1968 г. раскопки привели к открытию остатков одного из самых интересных сооружений древнего Вани — круглого храма. Установлено, что на этом месте первоначально стояло прямоугольное здание, возможно аналогичное привратному святилищу. От него сохранились западная и северная стены, сложенные из великолепно отесанных прямоугольных, плотно пригнанных насухо плит, а также высеченные в скалистом грунте гнезда для квадров фундамента, по которым удалось восстановить размеры прямоугольного здания: его длина равнялась 11,4 м, а ширина — 10,4 м, толщина же стен достигала 3 м. Пол был выложен каменными плитами. В конце III или в начале II в. до н. э. на прямоугольном фундаменте было построено круглое, видимо в форме башни, здание, внутренний диаметр которого достигал 10 м. Неподалеку был найден жертвенный камень, указывающий на то, что здание предназначалось для религиозных целей.
При раскопках было найдено свыше десятка каменных плит трапециевидной формы с выбранными четвертями. Средний размер плит — 90x20 см при толщине 12 см. Это детали потолка круглого здания. Кессонный принцип оформления плафона был замечательным достижением греческой инженерной мысли и известен в целом ряде памятников IV в. до н. э., таких, как Фимела в Эпидавре, Филиппейон в Олимпии и т. д. В эпоху эллинизма круглые в плане культовые здания под влиянием греческой архитектуры широко распространяются на Востоке: «круглый храм» в парфянской Нисе, абсидальный храм в Таксиле (Индия)…
Трудно сказать, в честь какого божества был воздвигнут круглый храм в древнем Вани. На ближнем Востоке и Средиземноморье такие храмы были посвящены богам подземного мира, в частности Кабирам, божествам — покровителям металлургов, о распространении культа которых в Колхиде свидетельствуют греко-римские авторы и этнографические данные.
Все эти здания относятся к III–I вв. до н. э. Но, продолжая раскопки ниже уровня их фундаментов, мы открыли Колхиду еще более древнюю, Колхиду — современницу великих цивилизаций ахеменидского Ирана и классической Греции.
В 1968 г. мы раскопали одно довольно большое здание длиной 17 м (III–II вв. до н. э.), и оказалось, что его фундамент воздвигнут на более раннем культурном слое. Так как раскопочный сезон подходил к концу, изучение этого слоя, уже давшего нам керамику V в. до н. э., отложили на следующий год. В тот день, в конце сентября, мы не могли знать, что всего 50 см отделяет нас от весьма интересной находки, которая станет одной из «вершин» памятной всем участникам экспедиции 1969 г.
ДЕДАТОС — ЗНАТНЫЙ ВОИН
В 1969 г. раскопки продолжались на ранее начатых участках, главным же образом на центральной террасе. Все шло своим чередом: мы тщательно фиксировали процесс раскопок, пересчитывали сотни обломков разнообразных глиняных сосудов, описывали и инвентаризовали находки, обмеряли архитектурные детали и разрезы, фотографировали. С самого начала стали появляться фундаменты древних стен, культурные слои, обломки керамических сосудов. Но вместе с тем, чего греха таить, все время ждали какую-нибудь необыкновенную находку: ведь так повелось, что Ванн каждый год должен принести неожиданность. Конечно, такие мысли не должны возникать у археолога, для которого одинаково ценны и, казалось бы, совершенно незначительный обломок глиняного горшка, и мраморное изваяние, и роскошное украшение из драгоценного металла, так как все они содержат одинаково ценную информацию о прошлом. Но у какого археолога (и не только археолога) нет тайной мечты?