Прижимаясь к стене плотнее, нежели к любимой девице, Григорий выглядывает из угла. Пронзительный свист пули заставляет, выругавшись от неожиданности, метнуться обратно.
– Шальная, – драгун оборачивается к притаившемуся Вячеславу, – не прицельно бьют, абы куда.
От станции, где даже сейчас можно услышать шум бунтующей толпы, далеко друзья не уходят. Благополучно минуя пару улиц, напрочь застареют, не рискуя и шагу ступить. Вся площадь превращается в сплошную вакханалию. Преступники разряжают оружие потехи ради, кто в воздух, а иные так вовсе по окнам зданий. Рыночная площадь разгромлена, как после нашествия кочевников. Лавки опрокинуты, от матерчатых тентов валит дым вместе с вздымающимися языками пламени.
– Что творят, сволочи, – у Гриши от злости и бессилия трясутся руки.
Да и что могут два безоружных посреди стонущего города? С тоскою, громко оживает главный колокол церкви. Но на набат, вопящий от деревянных луковиц храма, некому ответить.
Кавалерист вновь выглядывает, следя за группой вооруженных бунтовщиков. Те о чем-то напряженно спорят, сбившись в кучу и толкаясь.
– Командир меня бригадиром назначил, – напирает один из них, в кожанке, не переставая выпячивать повязку на руке, – и ты будешь делать, что велено.
– Да мне не по масти таких слушать! – выпячивается другой, облезлый тип, сильно щурящийся на солнце. – Тоже мне, начальник выискался!
Остальные смеются, подтрунивая спорщиков.
– Правильно, Колек! Не прогибайся под систему.
Гремит выстрел и "кожанка" без лишнего расстреливает возникающего в упор. Не успевает тело упасть, бандиты поднимаются с мест, торопясь уйти дальше.
– Десциплинка то у них хромает, – не упускает случая съязвить Вячеслав, выглядывая поверх головы Григория.
Тот заталкивает любопытствующего товарища обратно.
– Тут не пройти, они на рынке на долго, – говорит Гриша, косясь на разрастающийся грабеж. – В обход пойдем.
Вариантов у солдат не много. Идея прорываться и бежать из Ольхово отвергается сразу. Не привыкли драгуны спины опасности показывать, хоть и не разбери поймешь, что за напасть. Так что либо к жандармам либо еще дальше, к графскому замку.
Петляя от дому к дому один квартал, военные натыкаются на распластанное тело. Молодая женщина, возвращающаяся видимо с цветочного. Опрокинутая корзина лежит рядом, повсюду разбросаны покрытые грязью, растоптанные розы. У несчастной задран подол платья, обнажая раздвинутые ноги. Кружевной чепчик содран и растрепанные волосы закрывают лицо.
– Стой, – делает жест припавший на колено Вячеслав.
Немного разбирающийся в полевой медицине солдат бросается к потерпевшей. Аккуратно убирает волосы, нащупывая вену на шее.
– Ну? – нервно торопит Гриша, прислушиваясь к шагам со стороны подъезда.
Поджав губы, Слава качает головой. Драгун поправляет юбку, прикрывая срам – большего для мертвой девушки не сделать.
Людям Швецова быстро приходится разбежаться и залечь в кусты. Из двухэтажного жилого дома появляется вереница пьяных, хохочущих мародеров. Бунтовщики тащат всякий хлам, начиная от бутылок вина и заканчивая женским бельем.
В ту же секунду драгуны чувствуют изменения. В нос бьет, до рези в глазах и головокружения запах серы. Майка под рубахой прилипает к телу от испарины, горячий воздух заставляет закашлять, легкие горят огнем.
– Магия! – истошно кричат преступники, да поздно.
Огненный шар, завертев петлю, взрывается прямо по среди бандитов. Миг и все законченно. Пятеро вооруженных людей раскидывает по улице, застывших испускающими дым угольками. Отовсюду выныривают "синие мундиры", бряцая оружием и ругаясь.
Вячеслава и Григория быстро находят и выволакивают из укрытий за шкирки.
– Кто такие? Назовись! – перед драгунами появляется высоченный верзила с погонами капитана. Шлем с красующимся гербом увенчан пикой.
– Свои мы, командир, – Гриша все же поднимает руки, не провоцируя и без того озлобленных жандармов, – не горячись.
– Во внутреннем кармане гляньте, – добавляет Слава, – там документы.
Друзей споро обыскивают на предмет оружия. Из указанного кармана на свет появляются потертые бумажки с потемневшими чернилами и вклеенными фотокарточками.
– Первый драгунский? – удивляется жандарм, приняв из рук подчиненных военные билеты и изучив содержимое. – Вы что тут вообще забыли? Всему батальону велено быть в месте постоянной дислокации. Вас обоих по большому счету под арест нужно.
Два друга переглядываются. Ох уж эти жандармы. Звезды с небес будут падать и океан выйдет из желоба, а они все о своем.
– Вам не кажется, – Гриша опускает руки и с иронией смотрит на служаку, – сейчас немного не вовремя.
По лицу капитана проходит дрожь, он несколько раз сжимает и разжимает кулаки.
– Ладно, – нехотя пыхтит он и совсем уж тихо, опустив взгляд, – нам сейчас любая помощь нужно.
– Насколько все плохо? – тот час выходит вперед Вячеслав.
– Город в их руках, – без обиняков вынужден сразу признаться жандарм. – Они со всех сторон подступаются к участку. Одно хорошо, бандиты они бандиты и есть, разбрелись и грабят. Мы по мере сил совершаем вылазки, громим малые группы. Но это далеко не самое главное.
Словно в ответ на последние, с горечью произнесенные слова, оживает рупор.
– Именем Временного комитета, – невидимый диктует с листка и часто сбивается, – жандармский корпус объявлен распущенным. Немедленно сложите оружие! В случае неподчинения силам народной милиции...
Офицер печально улыбается и чуть не плачет.
– Слышали? Я двадцать лет жизни стране отдал. А теперь они, – кивок на трупы каторжников, – власть, а я бунтарь и преступник.
Жандарм сплевывает.
– Пошли они со своими ультиматумами, – тихо рычит он.
Выстрел. Слишком далекий, что бы даже обратить на себя внимание. Вот Григорий смотрит на жандармского офицера, застывшего, будто в оборванной, заевшей пленке синематографа. Он и падает, неестественно прямо, окаменев и рухнув столбом.
– Ложись! – орет не своим голосом, забрызганный кровью драгун.
Инстинкты не подводят, срабатывая раньше команды. Бойцы бросаются кто куда, стелясь по земле и ища малейшие укрытия.
– Откуда били? – слышно шуршание из кустов.
– Оттуда! – кивает Гриша на трехэтажное купеческое здание.
– Ерунда какая-то, от туда не достать.
Солдат вроде и сам не дурак. С крыши открывается отличный обзор, что на площадь, что на подъезд, город и так зданиями не богат. Но попасть с винтовки с полукилометра? Фантастика. Неужели случайность? Не веря в опасность, один из жандармов выглядывает, силясь рассмотреть злополучное строение.
– Не лезь, дурень! – шипит на него, Вячеслав, жестикулируя из-за стены.
Поздно. Одиночный выстрел и на этот раз точно с высоты дома. Полицейский падает, но не замертво. Пуля прошибает ногу, в опасной близости от артерии. Дикие крики изувеченного когтями рвут душу.
– Никому не с места! – предупреждает Григорий, сунувшихся на помощь. Никаких нервов не хватить сохранить стойкость при виде раненного. – Есть маги? Похороните это здание!
– Не достать! – визжит по девичьи испуганный, на грани истерики голос. Паренек прижимается к земле, не в силах полностью скрыться за низким бордюром и постоянно поправляет лезущую на глаза каску.
– Но дым хоть наколдовать сможете? – перекатившись с живота на спину, Вячеслав распоясывается, кидая кушак истекающему кровью. – Живее, иначе все тут ляжем.
К купеческому дому Михаил со своей группой приходит к финалу разграбления и погрома. Феликс Потапович жил богато, имея множество домочадцев и слуг, содержа целое торговое подворье. Сейчас от роскошного дома впрочем, мало что остается. Дух революции оставляет крепкий отпечаток башмака на холеном лице буржуазии. Шахтер переступает через содранные багеты, шторы истоптаны и зачем-то исколоты штыками и разодраны.Чудом держится на одном гвозде раскачивающаяся картина. Холст, изображающий охоту, изрезан ножами с особым остервенением. Всюду битое стекло и керамика.