– Для этих? – обер-офицер скидывает каску на место и кивает за обоз.
Черту поселка как раз достигает разношерстная нестройная толпа. Кто-то в лаптях, кто-то в разевающих пасть стоптанных башмаках. Отсиживающиеся всю войну Ольховцы опасливо озираются по сторонам, обходя глубокие воронки и тыча пальцами в торчащие из земли хвосты мин.
Стадо овец и только. Гремит переносимый в мешках скарб, добровольцы громко кашляют и пыхтят, смотря на все потрясенными глазами. С города война выглядела иначе. В Федоровке же целых домов раз два и обчелся, сплошная кровоточащая рана на теле Симерии.
– Для этих, – кивает подполковник и внимательно смотрит на Константина.
Ротмистр благоразумно предпочитает промолчать, расчесывая бороду. Про сбор ополчения слухи и предположения давно ходили, но вид гражданских на передовой превосходят все ожидания и опасения. Война не для дилетантов.
– Ты мне лучше вот, что скажи, – Швецов, пока солдаты разгружают обозы, отводит Розумовского в сторону, – что у тебя за беда с офицерами?
При этом он как бы невзначай легко сжимает плечо ротмистра. Константин кажется вот-вот упадет, глаза наливаются кровью, а легкие разом теряют кислород.
– Да ерунда, – кашляет обер-офицер, хватая ртом воздух, – слегка черкануло, одно мясо только попортили.
– Неужели? – строго щуриться Алексей. – А то, что после штурма ни одного потерянного рядового, зато выбито один поручик и два корнета – тоже ерунда?
Розумовский оглядывается на ошивающихся поблизости Григория и Вячеслава. Драгуны как раз примеряются к новому оружию.
– Орлы наши, – кивает Константин на друзей, – еще во время переворота докладывали о слишком метких стрелках. Их не видно, стреляют издалека и почти без промаха.
– Бороться пытались?
– Пытались, – Розумовский опускает взгляд и пинает подвернувшийся камень. – Из пушек палили. Пластуны потом ходили в посадку, ни тел, ни крови.
Швецов задумывается, решаясь на авантюру. Выгорит – у осажденных появится вполне реальный шанс. Нет... тогда можно выкопать яму полтора на два и самолично мотаться в саван.
– Кто у тебя лучший стрелок в роте? – все таки собирается с духом Алексей.
– Дык, – немного обескураженный неожиданным вопросом, ротмистр вертит головой. – Да хоть бы тот же Гришка. Только проку? Что со старушками Крынками, что с трофейными, нам с готами не тягаться.
– Вот это мы сейчас и выясним. Где у тебя маги обитают?
Ротмистр машет рукой Григорию и все вместе устремляются в глубь улиц.
Возглавляющая федоровских чародеев Алена, к удивлению облюбовывает чуть ли не центр села. Люди, не имеющие возможности или не желающие уходить в город, выживают, как могут. Обходишь обгоревшие бревна обвалившегося скелета дома, а за углом уже жизнь кипит. Хозяйка на карачках поласкает белье. Вот мать купает в тазике верещащих и играющих с водой детей.
– Берегись! – визгливо предупреждает девичий голос.
Батальонная волшебница неожиданно появляется из-за поворота, столкнувшись с Швецовым и повалив на землю. За несколько домов гремит взрыв, по округе взлетают ошалевшие куры, поднимают бешенный лай собаки.
– Кормить вас нужно лучше, барин, – ладони девушки упираются в грудь Алексею, – а то одни ребра торчат.
– Ты..., – задыхается от злости Розумовский, красный, как рак. – Ты чего творишь?!
– А я с алхимией практиковалась, – веселая чародейка встает и как ни в чем ни бывало стряхивает пыль и солому. – Фитильные гранаты ребятам выдали – ими и рыбу глушить не сподручно.
– Я тебя! – Константин гремит довольной собой девчонке молотоподобным кулаком.
Поднявшись, Швецов лишь рукой машет, останавливая закипающего ротмистра.
– Если новые гранаты смастеришь, – говорит он, – это хорошо. Но сейчас мне от тебя другая помощь нужна.
Едва барон излагает план, Алена меняется в лице. Перед мужчинами оказывается съежившаяся, перепуганная девочка.
– Не могу я, – лепечет она, затравленно озираясь, – я же его убью.
– Мы и так все умрем, если все как есть оставим, – штаб-офицер переводит взгляд к Григорию. – Не боишься? За последствия никто не отвечает.
Драгун пожимает плечами и подтягивает ремень винтовки. Надо, значит надо.
Вся группа, не тянув кота за хвост, устремляется к линии обороны. Швецов в полной мере оценивает уровень инженерных работ. Прокопав траншею, у драгун есть возможность выходить из окопов в Федоровку, не рискуя подставляться под пули. Пусть не везде, но постепенно пол и стены оббиваются досками.
– Тут мы дзот организовали, – комментирует мимоходом Розумовский.
Алексей, пригнувшись, заглядывает внутрь. Основательно вкопанную картечницу с той стороны совсем не видно. Бревна надежно засыпаны землей и для пущей маскировки укрыты срезанным с почвы дерном. Пригорок и только.
– Вот тут, – останавливается Константин. – Дважды стреляли, никак изловить не можем. Вы главное, благородие, голову не высовывайте.
Швецов встречается взглядом с Григорием и тот, кивнув, лезет в стрелковую ячейку.
– Я не знаю, как это делать, – чуть не плачет поднимающаяся следом Алена. – Читала и то вскользь. Такие заклинания лет как десять мертвы.
– Ты уже это делала, – напирает подполковник. – Это почти тоже самое, только наоборот.
Швецов намеренно забывает упомянуть, в прошлый раз готский пулеметчик ни много, ни мало умом повредился.
Чародейка, несколько раз глубоко вздохнув, касается висков изготовившегося драгуна. Острая боль пронзает голову мужчины, он зажмуривается и падает на присыпанные землей мешки.
– Ты живой!? – испуганно вскидывается девушка, но рук на счастье не убирает.
– Кажется все в порядке. Я..., – он часто моргает и утирает накатившиеся слезы. От внезапного прозрения глаза широко распахиваются. – Я готов перечислить каждого муравья на дальних деревьях!
Он незамедлительно прижимает приклад к плечу.
– Ну? – нетерпеливо подпрыгивающий на месте Розумовский заметно нервничает.
Сосредоточенный Григорий предпочитает отмолчаться. Что ни день, незримые стрелки готов пользуются любой оплошностью, любым шансом подстрелить офицеров. Драгун всю посадку видит, каждый листок, но враг, будто заранее знающий о плане, скрыт от взора.
– Больше нельзя, -предупреждает волшебница, – я ему мозги сломаю.
Не видя иного выхода, Швецов одним махом выскакивает на бруствер, едва не в полный рост.
– Куда?! – кричит снизу ротмистр, порывающийся следом. – Убьют же!
Никого не слушая и не сходя с места, Алексей без суеты достает из футляра бинокль. Или сейчас или никогда. Повторить сумасшедшие эксперименты барон себя больше не заставит.
"Господи помоги", – взмаливается он, чувствуя, как не смотря на показное лихачество дрожат колени.
Два выстрела звучат едва не слившись в один. Только сейчас Швецов замечает, неприметная до того растительность, выронив оружие, падает с дерева.
Получилось! Подполковник на эмоциях готов петь, плясать и расцеловать каждого встречного. Неизвестно как, но считавшиеся историей чары работают. Не проходит и нескольких секунд, как Швецов перебирает десятки вариантов, какие заклинания еще можно опробовать.
– Ну вот, – не скрывающий смеха Алексей спрыгивает в окоп, – а вы боялись.
Только бледная и испуганная троица молчит.
– У вас это..., – первым приходит в себя ротмистр, указывая на Швецова.
Штаб офицер скашивает взгляд на плечо. Золоченный подполковничий эполет, едва не срезанный готским снайпером, болтается на остатках ниток.
Ольхово. Федоровка. 29 июня 1853 г. (9-й день войны)
Ок. 4-00
Толя просыпается, вздрогнув от последовавших друг за другом выстрелов. Бьет ствольная артиллерия, юноша во век не спутает звук. В груди предательски замирает, даже время как-то течет по другому. Первая мысль – бежать. Вдавить голову в плечи и рваться стремглав к укрытию.
– Спи, – один из солдат роты Розумовского замечает вскинувшегося паренька. – Это наши колбасникам доброе утро желают.