— Дело в том, что она на них ссылается. В конце. В последних своих пометках.
Перелистывая страницы дальше, я показывал их ему.
— Она передумала, — сказал он наконец.
Мы долго смотрели друг на друга.
— Всё это хрень: и паразиты, и что она ошиблась, а потом обнаружила, что стала воровкой, — сказал я. — Проклятье. Её убили не потому, что она была вроде как одной из чёртовых немногих избранных, знавших ужасную тайну о существовании третьего города. Не потому, что она поняла: оркиниане ей лгали и использовали её. Она не об этой лжи говорила. Махалию убили, потому что она вообще перестала верить в Оркини.
Глава 26
Как я ни умолял их и ни злился, Ашил и его коллеги не позволяли мне позвонить Корви или Дхатту.
— Почему, чёрт возьми, нельзя? — возмущался я. — Они бы справились. Ну ладно, делайте всё, что можете, и всё выясните. Йорджавик до сих пор — наша лучшая зацепка, он или кто-то из его подельников. Мы знаем, что он в этом замешан. Постарайтесь узнать точные даты, когда Махалия запирала склад, и, если возможно, нам надо узнать, где находился Йорджавик в каждый из этих вечеров. Надо понять, он ли забирал артефакты. Полищай присматривает за Истинными гражданами, они могли бы знать. Может, даже их предводители сообщат об этом, если настолько недовольны. И ещё проверьте, где бывал Сьедр — в деле замешан кто-то, у кого есть доступ к штату Связующего зала.
— Нам не удастся узнать все даты, когда ключи были у Махалии. Вы же слышали, что говорил Буидзе: половина из них не была запланирована.
— Дайте мне позвонить Корви и Дхатту, они знают, как с этим разобраться.
— Вы. — Ашил заговорил жёстко. — Находитесь. В Бреши. Не забывайте. И не можете ничего требовать. Всё, чем мы занимаемся, это детали расследования вашей бреши. Понятно?
Компьютер в камеру они мне не дали. Я заметил, что вот-вот взойдёт солнце, воздух за окном светлел. До этого и не осознавал, насколько было поздно — или уже рано. Наконец я заснул, а когда проснулся, в комнате вместе со мной снова был Ашил. Он что-то пил — впервые я видел, чтобы он хоть что-нибудь ел или пил. Я протёр глаза. Утро переходило в день. Ашил, казалось, ни на йоту не устал. Он бросил мне на колени пачку бумаг и указал на кофе и какую-то таблетку рядом с койкой.
— Оказалось не так уж и сложно, — сказал он. — Они расписываются, когда сдают ключи, так что все даты мы получили. У вас там первоначальные расписания, которые изменялись, и те самые листы с их подписями. Но есть и трудности. Нам не разобраться с Йорджавиком, не говоря уже о Сьедре или любом другом наци, в отношении столь многих ночей. Это продолжалось больше двух лет.
— Погодите. — Я держал два списка друг против друга. — Забудьте, когда её назначали заранее, — она подчинялась приказам, которые получала от своего таинственного знакомца, об этом помните. Когда ей не надо было брать ключи, но она всё равно брала их, вот на что нам надо смотреть. Никто не любит эту обязанность — приходится оставаться допоздна, — так что это те дни, когда она вдруг появляется и говорит тому, чья очередь: «Я сама этим займусь». Это те дни, когда она получала сообщения. Когда ей велели что-то доставить. Так что давайте посмотрим, кто и когда чем занимался. Это и есть нужные нам даты. Их не так уж и много.
Ашил кивнул — и сосчитал такие вечера.
— Пять, шесть. Недостаёт четырёх вещей.
— Значит, в пару таких дней ничего не произошло. Может, то были законные замены, без каких-либо инструкций. Но проверить всё равно надо всё. Это те дни, в которые нам надо узнать о перемещениях наци.
Ашил снова кивнул.
— Как они это организовали? Зачем?
— Не знаю.
— Подождите здесь.
— Было бы проще, если бы вы просто взяли меня с собой. Что это вы стали меня стесняться?
— Подождите.
Опять ожидание, и я, хотя не кричал на скрытую камеру, гневно смотрел на все стены по очереди, чтобы она сама меня увидела.
— Нет. — Голос Ашила раздался из динамика, скрытого от глаз. — По крайней мере, три вечера из списка Йорджавик был под наблюдением полищай. К парку он не приближался.
— А что насчёт Сьедра? — обратился я к пустоте.
— Нет. Есть сведения о четырёх вечерах. Может, кто-то другой из тузов наци, но мы видели, что в Бещеле имеется на каждого из них, и никаких красных флажков нет.
— Чёрт. Что вы имеете в виду, говоря, что о Сьедре «есть сведения»?
— Мы знаем, где он был, а нигде поблизости он не был ни разу. В те вечера и назавтра после них он был на встречах.
— На встречах с кем?
— Он из Торгово-промышленной палаты. В те дни у них были выставки и конференции.
Тишина. Когда я слишком долго молчал, он спросил:
— Что? Что такое?
— Мы думали не в том направлении. — Я щупал пальцами воздух, пытаясь поймать что-то невидимое. — Лишь потому, что Йорджавик был тем, кто стрелял, и потому, что мы знаем, как обозлила наци Махалии. Но не кажется ли дьявольским совпадением, что эти торговые встречи всегда происходили в те самые вечера, когда Махалии вызывалась запереть склад?
Опять долгое молчание. Я вспомнил о задержке перед своей встречей с Комитетом по надзору, случившейся из-за одного такого события.
— После этого там бывают приёмы для гостей, не так ли?
— Гостей?
— Компаний. Тех, с которыми Бещель по-дружески сплетничает, — ведь ради этого такие мероприятия и устраиваются, когда они ссорятся насчёт контрактов. Ашил, узнайте, кто там бывал в эти дни.
— В Торгово-промышленной палате?..
— Надо проверить списки гостей, приглашённых потом на вечеринки. Просмотрите пресс-релизы через несколько дней после этого, и вы увидите, кто какой заключил контракт. Давайте.
— Господи, чтоб тебя, боже, — сказал я спустя несколько минут в тишине, по-прежнему расхаживая один в комнате. — Какого хрена просто не выпустить меня? Я полищай, чёрт подери, именно этим я и занимаюсь. Вы хороши как ищейки, но в остальном вы полное дерьмо.
— Вы совершили брешь, — сказал Ашил, распахивая дверь. — Это и есть то, что мы расследуем.
— Верно. Вы что, ждали снаружи, пока я не скажу чего-то такого, что дало бы вам повод войти?
— Вот список.
Я взял бумагу.
Компании — канадские, французские, итальянские, парочка небольших американских — шли вслед за разными датами. Пять названий были обведены красным.
— Остальные были там на той или иной ярмарке, но те, что обведены, появлялись в каждый из тех вечеров, когда ключами распоряжалась Махалии, — сказал Ашил.
— «Софт РеддиТех. Бернли» — эти чем занимаются?
— Консалтингом.
— «КорИнтех» — это всякие электронные компоненты. А что это рядом с ними написано?
Ашил посмотрел.
— Их делегацию возглавлял Горе, от их материнской компании, «Сиэр и Кор». Приезжал, чтобы встретиться с местным главой «КорИнтех», парень руководит их подразделением в Бещеле. Они оба были на вечеринках с Ньисему, Буричем и остальными из Торгово-промышленной палаты.
— Чёрт, — сказал я. — Нам… Когда он здесь появлялся?
— Каждый раз.
— Каждый раз? Исполнительный директор материнской компании? «Сиэр и Кор»? Вот дерьмо…
— Поясните, — сказал он, помолчав.
— Наци такое не потянули бы. Подождите. — Я думал. — Мы знаем, что в Связующем зале у них есть свой человечек, но… что, чёрт возьми, Сьедр мог бы сделать для этих парней? Корви права — он клоун. На что он мог бы рассчитывать?
Я помотал головой.
— Ашил, как это работает? Верно, вы можете просто скачать эту информацию из обоих городов. Могли бы вы… Каков ваш статус на международном уровне? У Бреши, я имею в виду. Нам надо разобраться с этой компанией.
Я — аватар Бреши, сказал Ашил. Там, где произошла брешь, я могу делать всё, что угодно. Но мне долго пришлось объяснять ему, что к чему. Эти его закостенелые манеры, эта непрозрачность, непроницаемость хоть какого-либо смысла того, о чём он думает, — трудно было сказать, слышит ли он меня вообще. Он не спорил, но и не соглашался. Он стоял, пока я излагал ему свои соображения.