В итоге «История Испании» была доведена лишь до эпохи мавританского завоевания (начало VIII в., гл. 633). Вся дальнейшая работа велась уже во времена Санчо IV (1282 (1284) — 1295). В отличие от отца, он не уделял этому делу сколь-нибудь значительного времени. Соответственно, масштабный историографический проект усох до размеров хроники (пусть и весьма значительной по объему). Правда, и после этого использовались ранее заготовленные материалы, но они применялись гораздо менее творчески, чем ранее. После 982-й (максимум 985-й) главы изложение основывается лишь на двух источниках — уже упоминавшихся хрониках Луки Туйского и Родриго Толедского, а главы 1050–1135 представляют собой лишь старокастильский перевод текста последнего[1316]. Так вот: и сюжет, о котором рассуждает Н. Дайер (интерпретация биографии Альфонсо VIII), и история о первых судьях Кастилии, являющаяся предметом анализа Ж. Мартэна, располагаются (NB!) именно после 633-й главы. Так не скудностью ли источников объясняются прежде всего манипуляции с «ножницами и клеем»? Главное же то, что Санчо IV проводил курс, мало согласовывавшийся с централизаторскими устремлениями его отца[1317]. Так под какую же политическую линию подстраивались хронисты, создававшие упомянутые разделы «Первой всеобщей хроники»?
С учетом сказанного гораздо более взвешенной представляется точка зрения английского историка П. Лайнхэна[1318]. Обращая внимание на синтетический характер «Истории Испании» Альфонсо X, он акцентирует ее морализаторскую и дидактическую функцию, заявленную уже в «Прологе» и полностью соответствующую духу закона Part. II.21.20[1319]. Принципиальное же отличие «Истории…» от ее непосредственных латинских предшественников исследователь усматривает как в выдвижении ее авторами нового представления о содержании самого понятия «Испания» («от этнического к территориальному»), так и в ориентации на иную аудиторию, способную воспринять текст на разговорном языке[1320].
Приняв во внимание эти замечания, я хотел бы прежде всего указать на генерализующий характер «Истории Испании», вобравшей в себя самые разнородные источники. В их числе стоит выделить те, которые в наибольшей степени отражают черты рыцарской сословной идентичности, а именно устные предания и эпические памятники, включая такие известные, как «Песня о моем Сиде», «Поэма о Фернане Гонсалесе» и др. Можно указать и на прямую связь с традициями лирики трубадуров, по меньшей мере в том, что касается восприятия культа Сантьяго. Формы включения всех этих текстов в ткань исторического повествования исследуются уже давно и продолжают изучаться в настоящее время. В связи с этим особенно значимыми для меня являются выводы И. Фернандес-Ордоньес, М. де-ла-Кампа, С.Г. Армштеда, Дж. Ди Стефано[1321], рассматривающих исторические труды Альфонсо X как закономерный результат всей литературной и законотворческой деятельности «Императора культуры».
Опираясь на достигнутое моими предшественниками, остановлюсь на сюжете, еще не удостоенном должного внимания со стороны исследователей. Он представляет собой эпизод, включенный в описание событий 1243–1248 гг. Эти даты ограничивают период, не освещенный в пространных латинских хрониках второй трети XIII в. («Латинская хроника королей Кастилии» и «Всемирная хроника» Луки Туйского оканчиваются 1236 г., а хроника Родриго Хименеса де Рада доведена до 1243 г.). Между тем составители «Первой всеобщей хроники» продолжили повествование, закончив рассказ описанием взятия Севильи. Сообщая о том, что произошло после 1243 г., хронисты могли опираться на краткие анналы, позволявшие установить лишь общую систему хронологических координат. Не приходилось надеяться ни на пространные исторические, ни на эпические памятники. Едва ли могла помочь и собственная память авторов: с момента событий прошло не менее 40 лет (они писали в конце 1280 — начале 1290-х годов). Следовательно, хронисты опирались главным образом на аморфный корпус устных преданий, выбирая из него то, что они считали не только правдоподобным, но и относящимся к «memorabilia gesta».
Если учесть эту оговорку, то весьма показательным примером оказывается включенная в «Первую всеобщую хронику» история двух рыцарей из Толедо, родных братьев Диего и Гарсия Перес де Варгас. Не принадлежавшие ни к королевскому роду, ни к семьям магнатов, не способные влиять на большую политику, эти два рыцаря описаны крайне (порой даже чрезмерно) подробно[1322]. На глазах у читателя они проходят путь, отделявший простого безвестного рыцаря (и даже оруженосца, как в случае Гарсия) от знатного инфансона, обладавшего собственным гербом (пусть и не принадлежавшего к числу магнатов). Более того, в уста одного из братьев, а именно Диего (по прозвищу «Мачука»), вкладывается пространная речь, написанная в духе античного героического диалога. Речь начинается словами «Все мы рыцари…» и звучит как развернутая программа подлинно рыцарского поведения[1323]. Очевидно, что личностные качества этих персонажей, их заслуги и прежде всего обусловленные ими темпы продвижения по социальной лестнице в рамках рыцарского сословия обозначаются как эталонные, а описание носит четко выраженный дидактический характер. В результате — перед нами пример из того ряда, который имел в виду Альфонсо X, призывая рыцарей читать «истории» в II.21.20.
1316
1317
Характерно, что позднее и сам Ж. Мартэн обратил внимание на принципиальные различия содержания двух частей «Первой всеобщей хроники». Если первую (созданную при Альфонсо X) отличают дух преемственности наследия готской Испании (т. н. «неоготицизм») и подчеркнутые централизаторские устремления, то вторую (связанную с эпохой Санчо IV) характеризует стремление связать в единое целое интересы монарха, а также церковных и светских магнатов, что было несомненной уступкой последним (см.:
1318
1319
Prim. Cron. P. 3: «Por que los que despues uiniessen por los fechos de los buenos punnassen en fazer bien, et por que los que se castigassen de fazer mal, et por esto fue endereçado el curso del mundo de cada una cosa en su orden».
1321
К сожалению, содержание всех этих работ известно мне лишь по кратким резюме, содержащимся в обзорной статье И. Фернандес-Ордоньес. См.:
1322
Биография братьев Перес де Варгас подробно проанализирована мной в специальной работе, а потому нет смысла пересказывать ее. См.: