Значительное уточнение претерпел и другой тезис — о единстве правового режима, объединявшего город и сельскую округу в системе консехо. Выделяется два главных варианта взаимоотношений городского центра и округи. Первый из них был характерен для городов, располагавшихся близ «дороги Сантьяго», где правовой режим, действовавший в городе, не распространялся на пригородную территорию, а связи первого и второй имели скорее экономическую, чем политическую природу. Второй же вариант, предполагавший единство правовых норм в собственном смысле, был характерен лишь для городов центральной и южной Испании. Однако и здесь «единство» не означало полного равенства: сельская округа подчинялась городскому центру в военном, фискальном и административном смыслах. Кроме того, лица, постоянно проживавшие в сельской местности, обладали несколько меньшими, чем горожане, правами. Это касалось судебной (размер судебного штрафа, право выступать свидетелем, соприсяжником и др.) и экономической (пользование общими угодьями) сфер. В этом смысле М. дель Кармен-Карле констатировала существование «коллективной сеньории» над территорией консехо.
Таким образом, система представлений, основы которой были заложены К. Санчесом-Альборносом и которая получила развитие в многочисленных трудах историков его школы, с появлением работ М. дель Кармен-Карле приобрела целостный и завершенный вид.
6. 1980–1990-е годы: к смене вех
Можно указать причины, по которым концептуальные представления историко-институциональной школы К. Санчеса-Альборноса длительное время не подвергались сколько-нибудь значимой корректировке. Среди прочего немалую роль здесь сыграл и фактор изоляции, особенно болезненно ощущавшейся испанскими историками после 1939 г., когда научное сообщество страны было обескровлено военными потерями (в том числе в результате репрессий с обеих сторон) и вынужденной эмиграцией. Кроме того, измотанная жестокой гражданской войной 1936–1939 гг., залечивавшая раны Испания длительное время оставалась одной из самых бедных стран Западной Европы и просто не могла позволить себе содержание значительных по численности научных кадров. Франкистская Испания стала открываться внешнему миру только в 1960-х годах, причем полнокровные научные обмены получили значительное развитие лишь после смерти Ф. Франко, во второй половине 1970-х годов.
В определенной степени в изоляции оказалась и аргентинская школа истории испанского Средневековья. Удаленность страны от европейских центров медиевистики, неразвитость соответствующей научной инфраструктуры (отсутствие значительных собраний средневековых актов, ограниченность соответствующих фондов библиотек и т. д.), а также огромный авторитет К. Санчеса-Альборноса как отца-основателя аргентинской испанистики[124] не могли не сыграть своей роли. В этих условиях становление новых научных подходов длительное время было затруднено.
Лишь в 70–80-х годах XX в. начался постепенный отход от устоявшихся историографических представлений. И хотя школа К. Санчеса-Альборноса и его учеников сохраняет значительное влияние[125], следует констатировать прежде всего сам факт значительного роста количества исследований по интересующему нас вопросу, как общих[126], так и региональных[127], и специальных[128]. В их свете общий контекст эпохи, в котором существовали средневековые консехо, оказывается значительно более сложным, чем представлялось ранее. Историография сделала огромный шаг вперед; в ее ключевые тренды все активнее вписываются и труды испанских историков.
Выделю лишь важнейшие направления этого мощного интеллектуального движения.
Одним из главных трендов развития европейской медиевистики в указанный период стала разработка представлений о многообразии, затронувших и взгляды на жизнь средневекового общества. Оно все в большей мере воспринималось как сложное, гетерогенное явление, применительно к которому любое единообразие или однообразие может констатироваться лишь в крайне ограниченном смысле[129]. Соответственно, особенности средневековой пиренейской цивилизации все чаще воспринимались лишь как одно из проявлений сложной мозаики, каковую представлял собой мир западного Средневековья.
124
См.:
125
Внешним проявлением этого факта применительно к началу 1990-х годов несомненно являлся состав авторов томов IX и X второго издания авторитетнейшей 40-томной «Истории Испании», участие в работе над которой было весьма престижным и являлось свидетельством официального признания концептуальных представлений исследователя. В качестве редактора тома IX (политическая история государств Реконкисты XI — начала XIII в.) выступил ученик К. Санчеса-Альборноса Х.-М. Лакарра. В состав редакции тома X (история экономики, учреждений и социальной структуры XI–XII вв.) входят И. Грассотти, Р. Пастор-де-Тоньери, М. дель Кармен-Карле и Х.-М. Лакарра. Среди прочего показательно и то, что взгляды приверженцев традиционной историко-институциональной школы были представлены и на I Коллоквиуме историков СССР и Испании, состоявшемся в октябре 1981 г. Из видных испанских историков средневекового города в нем участвовали Э. Саэс и М.А. Ладеро Кесада (см.:
126
В рамках обширной литературы вопроса назову только некоторые работы:
127
См.:
128
129
См.: