Противопоставленное городскому плебсу, с одной стороны, и германской знати и испано-римскому епископату — с другой, сословие пиренейских куриалов стало главным носителем начал гражданской свободы, унаследованных от античности. По мнению А. Эркулану, считавшего феодализм явлением чисто германским, это сословие не было затронуто протофеодальными тенденциями, захватившими лишь испано-готскую аристократию и подчиненную ей военную клиентелу. Более того, эти тенденции проявлялись совсем недолго: арабское завоевание не только нанесло смертельный удар по готской наследственной знати, но и уничтожило зачатки феодализма, возникшие к началу VIII в. (именно поэтому пиренейское общество эпохи высокого Средневековья характеризовалось как нефеодальное)[46].
Становление общества астуро-леонской эпохи (VIII–XI вв.) происходило в принципиально новых условиях. Во-первых, старая государственность была сломана, а потому государственность новая не испытала прямого влияния предшествующей эпохи. Во-вторых, в районах, примыкавших к горам Астурии, Кантабрии и Галисии, сложилось обширное незаселенное пространство. Следовательно, как полагал А. Эркулану, в течение длительного времени колонисты, переселявшиеся (а иногда и бежавшие) сюда с севера, могли свободно обращать освоенные ими участки земли в собственность в результате свободной оккупации, так называемой пресуры (presura). В итоге число свободных крестьян-землевладельцев неуклонно возрастало, а отношения социальной зависимости смягчались. В этих условиях возрождение феодальных принципов землевладения, организации общества и власти, по мнению португальского историка, было невозможно.
Органичной частью астуро-леонского нефеодального, свободного общества стали средневековые муниципии («concelhos»). Особая роль в их формировании отводилась потомкам испано-римских куриалов — переселявшимся в христианские районы из аль-Андалуса колонистам-мосарабам. Уже самим своим присутствием, а также непосредственной хозяйственной и административной деятельностью они привнесли в новые поселения традиции свободной городской жизни римских времен, и прежде всего идею гражданства. Так постепенно возрождался муниципий — не как конкретный римский институт, но как воплощение древнего «духа свободы». Вокруг колонистов-мосарабов постепенно группировались представители разных категорий свободного населения. В противовес знати они именовались вилланами и свободными — в противовес разным категориям зависимых людей. Верхушка вилланов (потомки римских куриалов), продолжая традиции вестготского времени, составили слой конников-вилланов (cavaleiros viläos) — главных хранителей муниципальных свобод, впервые закрепленных в фуэро (местной хартии) кастильского местечка Кастрохерис (974 г.).
3. Германские свободы и муниципий в Испании
(Э. де Инохоса)
Концепция А. Эркулану целиком принадлежит своему времени. В этом смысле она давно должна была бы стать достоянием истории исторической науки, как это произошло с концептуальными представлениями Ф. Мартинеса-Марины и О. Тьерри, на идеи которых ориентировался португальский историк. Почему же этого не произошло?
Вопрос представляется тем более сложным, что во второй половине XIX в. романистское направление в испанской и португальской историографии, ярчайшим представителем которого был А. Эркулану, сменилось германизмом. В немалой степени это было предопределено более близким знакомством жителей пиренейских стран с немецкой культурой: ведь романизм ранней историографии в пиренейских странах сложился в условиях крайней слабости культурных связей со странами немецкого языка[47]. Начиная же с 1860-х годов в пиренейской (в том числе испанской) культуре все более значительное место стали занимать интеллектуалы, получившие образование в Германии. Вместе с ними за Пиренеи проникали германская философия[48], литература и исторические концепции.
Проникновение в Испанию идей немецкой «исторической школы права» связано с именами П.-Х. Пидаля (1779–1865) и Х.-М. де Монтальбана (1806–1889)[49], а также видного исследователя истории средневекового местного права, автора знаменитого издания текстов пиренейских фуэро Т. Муньоса-и-Ромеро (1814–1867)[50]. Кроме того, следует назвать также X. Косту-и-Мартинеса (1846–1911)[51] и редактора фундаментальной «Истории социальных учреждений Готской Испании» Э. Переса-Пужоля (1830–1894), интерес которых к германистической проблематике стал прямым следствием их увлечения философией «краузизма»[52].
46
48
В частности, следует указать на знаменитый феномен «краузизма» — широкое распространение философских теорий ученика И.Г. Фихте и Ф. Шеллинга К.-Х.-Ф. Краузе. О значении этого феномена см.:
49
См.:
50
См.: Colección de fueros municipales y cartas pueblas de los rey nos de Castilla, León, Corona de Aragon y Navarra / Ed. рог T. Muñoz y Romero. Madrid, 1847. T. 1. (к сожалению, вышел лишь один том этого издания). См. также другую программную работу Т. Муньоса-и-Ромеро:
52