Блестяще. И, главное, как вовремя! И без того назревает конфликт между изоляционистами, представленными в основном иерархами Академии, и сторонниками открытой политики. Ну а если учесть, что именно сейчас начнётся грызня за открытые Таш новые торговые маршруты, трогательная история грозила вылиться в давно назревавшее столкновение между гильдиями и магами.
А под перекрёстным огнём у нас окажется… кто? Правильно. Тот умник, который и допустил это безобразие.
Тэйон бережно, будто боясь расплескать мечущиеся под веками ветры, открыл глаза.
Адепты стихий стояли, взявшись за руки, точно четырнадцатилетние подростки, и сияли пьяными от абсолютного счастья глазами.
Вечный сокол, какое жуткое зрелище!
Спрашивать, законен ли брак и все ли формальности соблюдены, бесполезно. И так ясно, что и законен, и соблюдены. Турон обладал поистине купеческой хваткой, если уж он ввязывался в самоубийственное безумство, то основательно и бесповоротно.
— А другого времени для столь радостного события вы выбрать не могли? — тоскливо поинтересовался Алория.
Дочь рода ди Таэа тряхнула спускающимися до коленей распущенными волосами. Тихо мерцали перевивающие тёмные пряди бриллиантовые нити.
— Магистр, мы ждали и ждали…
— И ждали…
— Но сначала была война с драгами, потом Сергарр захватил город, потом наступило междувластие…
— Точнее, безвластие…
— А потом напали кейлонгцы. Всё время случалось то одно, то другое, то третье. И мы решили, что подходящее время не наступит никогда. Если мы сами его не создадим. И тогда мы взяли… и обвенчались. — И она подарила супругу чуть застенчивую, но сногсшибательно прекрасную улыбку.
Турон замер, сжимая её руку с выражением преклонения на лице.
И это — маги, стихии им в души!
Интересно, любовь всех и всегда вгоняет в полный идиотизм, или это только отдельно взятый крайний пример? Они и в самом деле ослепли? Не понимают, что натворили?
Да нет, всё они понимают. Потому и стоят тут перед ним, взявшись за руки и взирая на всесильного магистра со смесью дерзкого отчаяния и пьяного доверия. Паршивцы прекрасно знают, во что влезли, и теперь ждут от мудрого учителя помощи. Или хотя бы понимания.
— Кто ещё об этом знает?
— Пока что лишь вы и чиновник в магистрате, но он… — лицо Турона на мгновение стало жёстким, хищным, — …будет молчать.
Да, аль-Шехэ действительно прекрасно знал, какую игру затеял, и готов был рисковать. Тэйону не нравилось, когда его так расчётливо, беспардонно используют, но… Что ж, он согласился стать советником Шаэтанны, а вопрос купеческих гильдий всё равно пришлось бы рано или поздно решать. Такой шанс объединить две оппозиционные фракции упускать было бы просто грешно.
— Что ж, позвольте принести мои поздравления. — Улыбка магистра Алория выглядела так, словно у него болели зубы, но ученики всё равно просияли, поняв, что прямо сейчас их убивать не будут. — Я совсем недавно получил подтверждение того, сколько… сюрпризов может принести брак. Желаю вам как можно дольше не вспоминать, что где-то в ваших продутых ветрами головах есть ещё и умные мысли. А теперь, ради всех стихий, уйдите с глаз долой. — «Пока я не попытался вколотить вышеупомянутые разумные мысли в опять-таки вышеупомянутые отвратительно счастливые головы!»
…остаток того вечера Тэйон провёл, общаясь по кристаллу с Шаэтанной и убеждая её, что необходимо срочно найти узду для купцов, желательно так, чтобы слишком много о себе вообразившие плебеи сами этого не заметили. И приводя подтверждённые фактами и цифрами прогнозы того, что случится, если не начать принимать меры немедленно.
В конце концов, убедил. Сейчас Турон Шехэ, всё ещё не пришедший в себя после свалившегося на него нового титула, уже ставил перед своим не менее ошарашенным семейством задачу: купить или построить особняк, достойный нового мастера ветров и его высокородной, принёсшей в семью столь богатые политические связи жены. А Первый в Совете переваривал унижение, когда его возражения против кандидатуры нового мастера были оборваны королевским: «Мы решили, что аль-Шехэ вполне справится с возложенными на него обязанностями, если помогать ему в том будет леди ди Таэа». Все решили, что бедняжка Ноэханна оказалась заложницей сделки между Короной и гильдиями. В том числе и сами гильдии…
Ну а магистр Алория, стоявший за всеми этими сложными манёврами, легко шёл по одному из дворцовых садов, спеша к выходу, где его ждал экипаж, и не замечая упирающиеся в спину боязливые, почтительные и ненавидящие взгляды. Просто неспособный их замечать из-за пелены упорства и боли.
Ноги, на которых он простоял сегодня с самого рассвета и до заката, горели, точно кто-то вбил вдоль костей раскалённые штыри. Сам виноват, во всём надо знать меру.
За последние годы сокол выработал в себе почти физическое отвращение к позам «сидя» и «лёжа». Теперь, когда они перестали быть необходимыми, Тэйон точно с цепи сорвался. Даже если б физические упражнения не были нужны, чтобы накачать ослабленные мышцы, он всё равно не смог бы заставить себя сесть и отдохнуть. Несмотря на боль и сводящую спину усталость, маг испытывал почти чувственное наслаждение, просто передвигая одну ногу за другой. Стоять. Идти. Самое малое через десятидневье — бежать. Так и только так.
Каждый шаг отдавался от лодыжек до бёдер почти агонией. То, что маг до сих пор не упал, было чудом воистину ослиного упрямства, «мера» здесь и близко не лежала. Разве что вышагивала. На своих новообретённых ногах…
Маг стиснул зубы, чтобы не застонать.
Мир сузился до кинжально-тонкой концентрации транса. Так сосредотачиваются на движениях боевой пляски. Так проваливаются в сложное заклинание. «Шаг. Ещё шаг. Поднять правую ногу. Поднять левую ногу». Он не упадёт, он не споткнётся, он не будет хромать. Он выдержит нагрузку, которая пока что была вполне приемлемой, и он вернёт себе прежнюю форму в самые короткие сроки. И возьмёт всё, что можно, от оставшихся ему пятидесяти, если не восьмидесяти лет активной зрелости.
«Правую ногу. Легко. Ступай легко, свободно. Позволь им увидеть, что для тебя это просто. Пусть гадают, как долго ты морочил им головы».
Тэйон вер Алория, одетый в строгий колет лаэссэйского нобиля (на коронации следовало подчеркнуть свою верность королеве, так что от традиционного облачения кланника пришлось пока отказаться), «легко» соскочил с мраморной террасы на посыпанную белоснежным песком дорожку. Изящная щёгольская трость, которую осторожность всё-таки заставила взять с собой, демонстративно висела на согнутом локте. Весь этот бесконечный день маг ни разу на неё по-настоящему не опёрся. За что, скорее всего, придётся ночью расплачиваться настоящей болью. Если бы рядом была Таш, она бы поняла всё с первого взгляда, не тратя времени на бесполезные споры, подхватила бы мужа под локоть, поддерживая его и заставляя это выглядеть так, будто сама опирается на него. Но Таш рядом не было, и не будет, и с этим надо жить. Или умереть.
Отрезанный от стихий магистр не знал, что ему делать с семьёй. До сих пор Таш д’Алория никак не отреагировала на их короткий «разговор». Ни убивать его, ни объясняться с ним она не пробовала, что скорее вызывало опасения, чем обнадёживало. Одной из доминирующих черт личности бескрылой шарсу было её умение не прощать. И ничего никогда не забывать.
Тэйон увидел, что дорожка заканчивается высокими, ведущими на горбатый мостик ступенями, и сердце в груди тоскливо трепыхнулось. Если ноги откажутся повиноваться и он упадёт, то подняться уже не сможет…
— Дядя Лория, дядя Лория! — Звонкий вопль разорвал торжественную серьёзность зимнего сада, и Тэйон, предвидя испытание посерьёзнее нескольких ступенек, наклонился, расставил ноги пошире, принимая более устойчивую позу.
Нелита ди Лаэссэ растрёпанным демоненком скатилась с мостика и бросилась к нему, точно идущая на таран одномачтовая шхуна кинжального типа.
— Ух! — выдохнул магистр, когда маленький снаряд врезался ему в грудь. Принцесса Нарунгов была не столь уж и тяжёлой, зато масса, которой она всё-таки обладала, была твёрдой, стремительной и состояла, казалось, из одних остроконечных локтей и коленок. Пришлось сделать два шага назад, но он удержал равновесие, умудрившись при этом не уронить радостно верещащий царственный груз.