Орри сказал как-то Фальку, что Синги вряд ли много путешествуют или торгуют, используя околосветовые корабли; за все время своего пребывания на Земле он ни разу не видел такого корабля. Было ли это следствием того, что они боялись своих собственных соплеменников на других планетах, которые могли во многом превзойти их за прошедшие столетия? Или, возможно, Земля — единственная планета, которой они все еще правили, ограждая ее от любых попыток исследования со стороны других планет? Точных сведений не было; но скорее всего на Земле Сингов действительно немного.
Они отказывались верить рассказу Орри о том, что земляне на Вереле видоизменились, генетически сблизившись с местной формой жизни, и в конце концов смогли получать плодовитое потомство от браков с туземными гуманоидами. Синги утверждали, что это невозможно; значит, с ними такого не произошло, они оказались не способны образовывать полноценные семьи с землянами. Они и по прошествии двенадцати столетий были чужими на Земле, оставаясь в изоляции. Неужели Синги и в самом деле правили человечеством из одного-единственного Города?
Рамаррен вновь обратился за советом к Фальку и получил отрицательный ответ. Враг манипулировал людьми с помощью хитрости, страха и оружия, быстро предотвращая чрезмерное усиление какого-либо племени или накопление знаний, которые могли бы представлять из себя угрозу. Синги не давали человечеству возможности что-либо сделать, но и сами ничего не делали. Они не правили, а только вредили.
Теперь было ясно, почему Верель представлял для них смертельную опасность. До сих пор им удавалось сохранять невидимую, но разрушительную власть над человеческой культурой, которую они давным-давно сломали и направили в иное русло. Однако сильная, многочисленная, технологически развитая раса, воспитанная на легендах о своем кровном родстве с землянами, располагавшая познаниями о принципах работы мозга и оружием, не уступавшим их собственному, могла сокрушить Сингов одним ударом и освободить людей от их власти.
Если они узнают от него, где находится Верель, вышлют ли они туда околосветовой корабль-бомбу, как огонек, бегущий по сверхдлинному бикфордову шнуру, что протянулся через световые годы для уничтожения планеты?
Да, такая возможность казалась более чем реальной. И все же два факта говорили против нее: тщательная подготовка юного Орри как бы к роли посланника, а также — единственный Закон Сингов.
Фальк-Рамаррен был не в состоянии решить, являлось ли правило Уважения к Жизни единственной подлинной верой врага, единственным мостиком над пропастью самоуничтожения, которая таилась в поведении Сингов подобно черному каньону, над которым выстроен их город, или же это было величайшей ложью из всего нагромождения лжи. Они действительно старались избегать убийства разумных существ. Они оставили его и, возможно, других членов экипажа в живых; их тщательно приготовленная пища была растительного происхождения; для того чтобы сдерживать рост населения, Синги натравливали племена друг на друга, развязывали войны, оставляя людям право убивать; согласно легендам, в первые годы своего правления они прибегали к евгенике и переселению народов, а не к геноциду. Значит, они следовали букве собственного Закона, только на особый лад.
В таком случае их забота о юном Орри свидетельствовала о том, что ему и предстояло исполнить роль их посланника. Ему, единственному спасшемуся участнику полета, предстояло вернуться через бездну космического пространства на Верель и рассказать соотечественникам то, что Синги поведали ему о Земле — чирик, чирик, подобно птицам, что чирикали «нельзя отнимать жизнь» высокоморальному борову, или попискивавшим мышам в подвалах Дома Страха… Недалекий, честный, одурманенный Орри принесет Великую Ложь на Верель.
Честь и память о Колонии были сильными движущими силами на Вереле, и зов о помощи с Земли мог бы получить на нем отклик; но если верелианам расскажут, что нет и никогда не было Врага, что Земля является древним райским садом, им вряд ли захочется совершать столь длительное путешествие. Если же они все-таки решатся это сделать, то отправятся в путь невооруженными, подобно Рамаррену и его товарищам.
Еще один голос всплыл в его памяти, услышанный еще раньше в глубинах Леса: «Мы не можем жить так вечно. Должна быть какая-то надежда, некое знамение».