Струйка пара из увлажнителя напоминала джина с его волшебной лампой. Или, возможно, именно так и курила кальян вальяжная гусеница из любимой Дашиной сказки. Невесомые разводы поднимается почти к самому потолку. Крошечные капельки воды танцуют в воздухе – и он кружится вместе с ними, среди них, чувствуя, как тело растворяется, распадается на множество таких же невесомых частиц.
Сознание парит где-то под потолком, чуть выше, поднимается над крышей здания. Но его рука по-прежнему чувствует в себе маленькую, чуть прохладную ладошку.
Алиса… Алиса… Как же темно в кроличьей норе…
***
– Сто пять – восемьдесят один, – торжествующе прошептала Тоня ему на ухо. Ден даже отпрянул. Снова его опередила, хитрюга.
Вообще-то Тонька больше по части общения с клиентами, но с тех пор, как Ден начал работать, внезапно изъявила горячее желание участвовать в сеансах. Мало того, еще и вела счет, как заправский болельщик, кто из них быстрее войдет в транс. Уже опередила его на двадцать четыре очка, как раз по числу его лет. Что ж, отпразднуем сегодня этот горе-юбилей, а заодно успешное окончание дела.
Только бы оно оказалось успешным.
– Ты бы не очень считала здесь, – пол под ногами был мягким, пружинистым. От каждого шага по темной материи пробегали разряды, полупрозрачные стены искрились всполохами эльфийской пыльцы. Потолок нависал над головой сводами гигантской пещеры, то тут то там виднелись золоченые люстры, словно гигантские резные звезды из фольги.
Холл, как его называла Адель, каждый раз менялся. В последний раз все было затянуто алым бархатом, а порой вокруг не видно ничего, кроме затягивающей, вязкой темноты. И только где-то там, в конце коридора, их ждала неизменная дверь – вход в чужой мир грез.
Откуда-то доносился звон капели. Вода стекала и по стенам, превращая их в струящееся зеркало. Не сдержавшись, Ден взглянул на их с Тоней отражение – рослый парень в черной футболке и она, маленькая – всего метр пятьдесят один, как у той героини Акунина. Смешные хвостики, круглые очки, кроссовки с чулками – насмотревшись на японских моделей, Тонька всерьез принялась косолапить, считая это каваи, то есть, милым. Восемнадцать лет человеку, блин.
И все же, контраст внешности и строгого голоса много раз играл им на руку: кое-кто из клиентов до последнего принимал Антонину за школьницу. А она раз – и включала тяжелую артиллерию, язык-то у нее был подвешен, да и помимо манги напарница все-таки находила время и на серьезные книжки тоже.
Неудивительно, что ее все слушаются. По крайней мере, дома – судя по ее рассказам.
Пространство вокруг дрогнуло и медленно, по чуть-чуть, начало менять оттенок на сумеречный лиловый. Получив локтем в бок, Ден послушно задышал. Глубоко, медленно, чтобы вновь войти в нужный ритм. Любые воспоминания или ассоциации сейчас могут сбить с курса. Самое главное – настроиться на мир девочки. По-другому они до нее не достучатся.
Ну, вот и заветная дверь. Сегодня одна, а порой бывает несколько – и тогда приходится включать интуицию и отпирать нужный замок.
– Ready, steady —нараспев произносит Тоня. Как-то они поспорили, что эту фразу она научится говорить на всех языках мира, включая латынь. К счастью, Адель удачно их подслушала и надавала обоим по тыкве: с Тониным произношением только дьявола вызывать.
Тяжелые двойные створки они открывают вместе. Сегодня их встречает порыв ветра, хотя Ден ожидал много солнца, ванильных облаков и стайки плюшевых кроликов.
Ничего подобного.
Искореженные остовы деревьев, ржавые решетки под мрачно-серым небом, поросшие бурьяном руины… Вроде в досье ничего не было сказано про готскую культуру, или же Даша держала все в себе, до поры до времени?
Вишенка на торте: стоило им сделать первые шаги, как из распоротых туч тут же пошел дождь. Мелкий, но неприятный. Особенно тогда, когда зонт благополучно остался в ином мире, а тебе еще нужно высматривать в размытой пелене, не мелькнет ли где-то детский силуэт.
– Как думаешь, она здесь разгуливает прямо в пижаме или в том платье с эльфийской вышивкой?
Тоня не ответила. Если бы не ее анимешный прикид и очки, которые ей совершенно были не нужны при ее-то зрении, сейчас она бы очень напоминала оракула, застывшего в предвкушении новой порции пророчества. Постояв так, с запрокинутой к небу головой и растопыренными руками, она смахнула со стекол дождевые капли и решительно ткнула пальцем в обвалившийся угол какого-то дома с флюгером.