Инженер Трещевский квартировался на шестом этаже жилого дома "сиборков", в уютной угловой квартирке, состоящей из гостиной, кабинета и спальной. Заказав горничной кофе со сливками, инженер блаженно погрузился в мягкое кресло в углу гостиной и раскрыл папку с полученными сегодня из столицы по его вчерашнему запросу документами на его нового знакомого. Первую страницу дела венчал грозный гриф "Только для неограниченного доступа", означавший самую высокую степень секретности - пользоваться документами мог только агент с неограниченным доступом. На второй странице так же было всего одно предложение: "Материалы VIII отделения Особого совещания при Верховном главнокомандующем на Его Императорского Величества гвардии поручика Турьинского кавалергардского полка Григорьева Константина Игоревича". Чтение дела оказалось весьма увлекательным занятием. Отцом нового знакомого Владислава был не кто иной, как небезызвестный гвардейский подполковник Игорь Михайлович Григорьев, один из ближайших сподвижников Родзаевского, активный участник Енисейского мятежа и член регентского совета при малолетнем государе Александре III, погибший несколькими годами спустя в весьма загадочной авиакатастрофе над Сахалином. Но еще больше, чем своей политической деятельностью, подполковник знаменит был своими любовными похождениями. Среди его побед на этом фронте значились и две великие княгини - младшая сестра императора Петра I Наталья Александровна и их племянница Ольга Владимировна. Первую из них часть енисейских мятежников даже хотела в 1961 году возвести на престол. Константин родился через семь месяцев после смерти отца. Поразило Трещевского полное отсутствие в подробнейшем осваговском деле на трех десятках страниц каких-либо упоминаний о матери кавалергарда. Только дата и место рождения - 5 мая 1964 года, Новониколаевск. В конце пятидесятых император Петр I выстроил там роскошную резиденцию, после его смерти перешедшую его младшему брату Владимиру. Воспитывался Константин в семье своего дяди Андрея Михайловича Григорьева, ныне здравствующего вполне заурядного придворного служаки. Биография Константина была типична для этого сословия - лицей в Новониколаевске, Александровский пажеский корпус, кавалергардское офицерское училище. Обычные увлечения: фехтование, стрельба, верховая езда (был запасным в российской команде по конуру на олимпиаде в Мельбурне в прошлом году), автогонки. Высший бал по военным специальностям. Характеристика командования: "хороший офицер с блестящим будущим". Помолвка с дочерью заместителя начальника генерального штаба Империи Селиверстова, Натальей. Отсутствие каких-либо четких политических убеждений. "Тоже типично для гвардии", - хмыкнул Владислав. И дуэль, перечеркнувшая все это. Месяц на екатеринбургской окружной гауптвахте, лишение чинов и дворянства, "вечная" ссылка за Урал.
Трещевский отложил папку и задумался. Во всей истории Константина Григорьева чувствовалась какая-то недоговоренность. И главный вопрос: "Почему?". Почему за происшествие, конечно не совсем ординарное, но и не такое и редкое (в Екатеринбурге до сих пор рассказывали легенды о перуанском после генерале Торресе, в семидесятые годы стрелявшегося чуть ли не каждую неделю, за что его и отозвали на родину, где он немедленно по прибытию учинил военный переворот), кавалергард получил, как за участие в заговоре с целью свержения государя-императора. Максимум поручику грозил бы перевод в пехотные части куда-нибудь подальше от столицы. Если бы перевели в сибирские егеря - мог бы попасть и в Иж. Но нет, сибирские егеря всегда кичились своими добровольческими традициями, которые они сохранили и в годы регентства, когда даже в именные "черные полки" отправляли обычных призывников. Скорее, Григорьев стал бы поручиком энского пехотного полка где-то на Камчатке или в Америке. Да и это было бы из ряда вон выходящим. Обычно, проштрафившегося таким образом кавалергардского офицера отправляли в годичный отпуск с предписанием не покидать своего загородного дома. Так должно было быть, но так не было. Дело рассматривало не IV отделение Освага, как обычно, а секретный департамент личной Его Императорского Величества канцелярии. Причем, не удосужившись даже допросить поручика. Почему-то на ум пришла легенда, бытующая в среде историков, что подполковник Игорь Григорьев хотел стать основателем новой императорской династии в России.
Размышления Трещевского прервало появление молодой симпатичной светловолосой горничной, принесшей "господину инженеру" его кофе. Владислав, благодаря, улыбнулся ей, но вот имя её вспомнить не смог. Вернувшись в кресло, он отложил дело Григорьева и, раскрыв записную книжку, занялся подведением итогов первых суток своего пребывания в Иже. Первое, аколит действительно исчез со старого склада "Сиборко", что у Долгого моста. Исчезли и все документы, которые бы свидетельствовали о его существовании на этом складе. А может , в самом деле этого аколита и не было, Махагала его побери. Но нет, документы о его существовании, датированные началом марта, остались в центральной конторе компании. Таким образом, четыре месяца назад аколит в количестве 10 тонн был, сейчас его нет - ни грамма! Второе и главное, кому может понадобиться взрывчатка, снятая с производства четыре десятка лет, и по неизвестным причинам благополучно пролежавшая эти годы на складе, не понадобясь даже Специальному совещанию ВВС, в головах членов которого постоянно рождались совершенно бредовые идеи вроде громадных ракет или полетов на Луну из электромагнитной катапульты. К счастью, у Государя-Императора хватало мудрости ежегодно урезать им бюджет - танки и корабли России нужнее этих игрушек. Совещание терпели во многом потому, что его бурная деятельность способствовала утилизации отходов военного производства.