За чаем Константин неожиданно вспомнил о старом фашисте и нерпаче:
- Илья, а как ты к фашизму относишься?
- К фашизму? Тут, Константин, надо различие делать: есть фашизм, как идея, а есть эта пародия Лебедева.
- Чья-чья?
- Лебедя этого, Родзаевского! Бог, нация, труд - тоже мне девиз, Маринетти небось в гробу перевернулся, про Эволу молчу! Фашизм, Костя, идея революционная и ничего с убогим государственничеством наших ВРФПистов не имеет. Да я тебе Муссолини дам почитать, Д'Аннунцио там, ну и самого Дуче, конечно, а потом агитки нынешних чернорубашечников наших поволжских - для сравнения! Начинали-то они совсем неплохо, кстати, а во что превратились ... Вот к чему ведут компромиссы с системой! А ведь и там люди были, взять того же Григо ... - знахарь вдруг поперхнулся чаем, - Слушай, а ты ему кто будешь-то?
- Сын, - тихо ответил Константин, разглядывая портрет Бакунина.
- Ну и ну ... Так тебя сюда чего ж - из-за этого?
- Да нет, - Константин усмехнулся, глядя в чашку, - Это было совсем не так. На приёме у Сенчукова-Енисейского посадили меня за стол в двух шагах от греческого посланника князя Мавродаки. С греками у нас носятся - как никак, колыбель Православия.
Знахарь презрительно фыркнул. Константин предпочёл решить, что сарказм Ильи адресовался грекам, а не православию.
- А князь этот - зануда, фат, сноб - чтоб ему ваши нерпачи бомбу в штаны сунули! - у нашего сенатора держался, как будто в ночлежку для нищих зашёл на благотворительный вечер. Все - то ему не так, все - то у него в Греции лучше."Вы же понимаете, господа, что Эллада была великой державой, когда на месте даже Москвы медведи ходили, я уж не говорю ... " - и глазами рачьими вокруг водит, а губу выставляет - верблюд, ей-богу! А наши ему так в рот и глядят. Иным вроде противно, а все молчат ...
- Вот прекрасный пример вырождения придворной шушеры. - гневно заметил Илья, - Впрочем, извини, давай дальше.
- Ну, я слушал, слушал, мне надоело, я и скажи во весь голос - мол, читал, конечно, в учебнике Иловайского, что эллины выродились и впали в ничтожество, но никогда не подозревал, что процесс сей столь далеко зашёл.
Знахарь со смеху плеснул чаем на скатерть, но не обратил никакого внимания на это.
- А дальше что?
- Ну, он взбесился, аж дым из ушей повалил. Мол, или ему немедленно принесут извинения, или он требует сатисфакции. Все мне давай шипеть, чтоб я извинился, давай его успокаивать. А я поднимаюсь и - К Вашим. мол, услугам. Какое оружие будет угодно избрать? Он увидел, что я его выше на три головы, у него враз весь гонор пропал, а отступать поздно. Выбрал пистолеты - ещё бы, на шпагах-то или, скажем, саблях, ему вовсе шансу не было. - Константин с мрачным удовлетворением отхлебнул чай, - А дальше и рассказывать нечего. Встретились мы с ним в Кирнеевском парке на берегу Исети, он погуще вашего Дубинского будет, почитай что лес. Он, собака, мне шапку сбил, едва голову не разнес, а я попал куда метил - в плечо, стану ещё я грех на душу брать. И тут, откуда ни возьмись, казачий разъезд, взяли нас тепленькими. И всё - тюрьма, суд, отставка, лишение дворянства, ссылка, - уныло закончил Григорьев.
- Брось, Константин, не переживай, - неожиданно серьёзно заговорил знахарь, - Ради того, чтобы защитить честь русской нации, можно поступиться и большим. А вообще-то, не пора ли нам на боковую? - без связи с предыдущим вопросил Илья.
Глава XIII
Иж,11 июля 1989г.,понедельник,около 9 часов утра.
Через пару часов после пробуждения в ганзейском подворье Трещевский, вернув машину владельцу, снова шагал вниз по Арсенальной, направляясь к Пуренгову переулку. Ещё вчера днем, покопавшись в местном архиве Сиборко, он обнаружил адрес Малая Архиповича Перминова. Пуренгов переулок, дом 14.
Пуренгов переулок оказался именно таким, каким его и ожидал увидеть Владислав. Тихая немощённая улочка, заросшая густыми старыми клёнами и тополями, за стеной которых притаились рубленные деревянные дома. Улица только-только просыпалась и вскорости инженер столкнулся с первыми прохожими. Ими, к его немалому удивлению, оказались Илья Озаров и Константин Григорьев, выгуливавшие на длинном поводке большого лохматого серого зверюгу, при ближайшем рассмотрении оказавшегося волком.