- В кодексе орденюнкера ничего не сказано об этом, фра Адальберг.
- Что? Что-о? Ты ... ты - пререкаться, юнкер? Смирно! - Конрад выпустил из рук велосипед, тот с грохотом рухнул на мостовую. - Ладони вверх!
Стек со свистом резал воздух. Конрад глядел перед собой, закусив нижнюю губу. Очертания Бургундского Ристалища стали расплываться, как в тумане.
НЕТ!!! Не плакать! Наконец, Хлыщ опустил стек и сунул в кипящие от боли ладони Конрада фотокарточку.
- Порвать! Немедленно, юнкер. Так ... Вот урна, брось туда. Теперь собери велосипед и следуй за мной ...
Оруженосец Хлыща помог Конраду уложить велосипед в багажник серого пузатого "Ауто Униона". Затем Конрада впихнули на заднее сиденье...
Был карцер, холодное и мокрое подземелье. Был плац и резкий голос Комтура вещал под посеревшим небом: "Мужество есть и у дикарей, человека отличает дисциплина ... Бунт есть добродетель серва, добродетель свободных - повиновение". Его вели сквозь строй и шпицрутены жужжали, как злые шершни ...
И снова был карцер. Но он уже не казался таким тёмным и безнадёжным. Потому что в конце строя чья-то сильная рука подхватила его, не дав упасть. Это была рука Кубинца.
2 февраля следующего года, на полгода раньше установленного срока, Конрад Тауберт распрощался со своей фамилией и стал фра Конрадом Монтад Тулегаузеном.
Часть первая. Город на краю света
Глава I
Поезд "Исеть", между Пудемом и Ижом,7 июля 1989г.,четверг,утро
Огненно-красные листья вились перед глазами, мешая смотреть, но Константин видел, как князь Мавродаки, садистки оскалив зубы, наводит на него чёрный ствол своего пистолета. Константин попытался поднять своё оружие, но оно оказалось неожиданно тяжёлым, налив руки непереносимой свинцовой тяжестью. Грянул выстрел и его голова раскололась ... В этот момент он проснулся, однако выстрел продолжали греметь, а голова раскалываться.
"Где я? Который час?"
- Доброе утро, милостивые государи и сударыни! Вас приветствует радиослужба поезда "Исеть". Сегодня 7 июля 1989 года, семь часов тридцать минут имперского времени, - возвестил отвратительно резкий и оглушительный голос с небес ... или поближе. Вслед за этим загремело "Вперёд, вперёд, нам не страшны ни пули, ни гранаты ...".Константин скрипнул зубам и, подняв руку, нащупал в изголовье рукоять переключателя. Купе наполнило "Смело мы в бой пойдём за Русь Святую ..." Константин снова нащупал рукоять и дёрнул её на себя. Прослушивание патриотических маршей в состоянии глубочайшего похмелья может повлечь тяжелые последствия - от оскорбления Российской короны до измены Отечеству включительно. В воцарившейся тишине Константин внезапно осознал, что он в купе не один. И с трудом разомкнул глаза:
- Т-т-р-ришк-ка?
- Никак нет, - спокойно и нагловато даже молвила неизвестная персона туманного вида. Константин тряхнул головой. Да, это был не Тришка.
- Поз-зволте ос-с-м-миться, чт-т-годно в моём купе? - последние слова Константин ценой усилий аклидовых втиснул-таки в членораздельную форму, одновременно переходя в сидячее положение. Притихший было грохот в голове достиг степени артиллерийской канонады, откуда-то опять появилась красная листва вперемешку с белым снегом, желудок цеппелином плавал у самых губ.
- А где Т-т-р-ришка? - услышал он чей-то мерзкий голос и подивился, что за имбецил это спрашивает. Среди воспоминаний о вчерашнем дне ясно всплыл образ разбитной нестарой проводницы. А ежели так, то местопребывание его денщика совершенно очевидно ...
- Не могу знать, - ответил туманный субъект, мерцая и постепенно приобретая более ясные очертания, - Что же до первого вашего вопроса, то - шел по коридору, вижу открытую дверь, слышу ваши стоны, подумал, не требуется ли помощь.
К этому моменту Константин настолько примирился с действительностью, что мог и сам изъяснятся членораздельно, и окружающее ясно воспринимать. Более того, выплыли в памяти кое-какие детали - а именно, припрятанная вчера от вездесущего Трифона, в последнем просветление, бутылка арлезианского. Яблочным обойдётся его проводница ... или проводницы ... или это у него вчера в глазах двоилось?
Он попытался встать, но вынужден был отказаться от этой затеи, ибо из одежды на нём сохранились одни подштанники отнюдь не первой свежести.
- Будьте любезны, почтенный ... На грузовой полке, у левого края ...
Незнакомец, не тратя лишних слов, встал ногой в узконосом лакированном ботинке на краешек постели, вытянулся и достал из-за чемоданов ... бутылку яблочной. Спрятал, называется. Трифон из всех заповедей Господа нашего больше всего уповал на "ищите - и обрящете". Молча скрипнув зубами, откупорил бутылку и дрожащей рукой налил себе полстакана.